Игорь Оболенский - Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико

А какой юмор был! А как рассказывала!

Она не имела права уйти из жизни так рано! Сколько у нее энергии было, она всем раздавала свою любовь! Если кому-то что-то было нужно, она шла куда угодно. Знала, что для нее сделают все.

В отличие от меня очень смелой была. Я стеснительная, она — нет!

Свой дом Софико превратила в гостиную. Все у нее в гостях были — Ростропович, Плисецкая. Чиаурели побывала и депутатом Верховного Совета. Ни черта в этом не понимала. Но была очень решительной!

Эдуард Шеварднадзе не хотел становиться президентом после Звиада Гамсахурдиа. И Софико пошла к нему! Он потом смеялся, вспоминая о том визите — она кулаком стукнула по столу и сказала: «Какое вы имеете право отказываться?!» Шеварднадзе признался: «Я так испугался ее».

Откуда в ней это было? Наверное, от родителей. Она со всеми на равных говорила. Не боялась вообще ничего и никого. Но была очень справедливой. Я так благодарна Богу, что мы оказались так с ней переплетены!

Дома она любила халаты. Когда приходили к ней на день рождения, Софико за минуту становилась красавицей. Она и готовила, и на базар ходила, и шила, и вязала. Все умела делать! И тамадой в последнее время бывала за столом, где сидели 200 человек.

Софико была ближе к отцу. Боготворила его. Это не значит, что не любила мать. Но отец был ближе. А когда Миши не стало, она с матерью нашла много общего. Я даже путала по телефону ее голос с голосом Верико. У нее появились материнские интонации.

Еще у нее была потрясающая черта. Она никогда не ругала Георгия, своего первого мужа. И правильно — не надо давать повода для разговоров. Не надо ничего выносить из семьи. Ведь потом уже не сможешь себя защитить.

Она до конца осталась такой, какой всегда была. С возрастом лишь мудрее стала. Только не в отношении здоровья. В этом она была себе врагом. Софико не принимала ничьих советов и предложений. Была ужасно упрямой, но мы с ней никогда не ссорились.

Я вообще ни с кем не ссорилась. Никогда, Боже упаси! Даже если не согласна — отхожу. Никого не хочу оскорбить. Конечно, кто-нибудь был обижен на меня, это жизнь. Но если так получалось, я извинялась. Такое было дважды — случайно вышло.

Так относиться к жизни несложно. Наоборот, очень даже хорошо. Я не коплю зла.

Бывало, мне завидовали. Хоть я этого и не чувствовала и не знала, что это такое. Я сама никому не завидую. А когда мне рассказывали о ком-то, кто плохо говорил обо мне, я не слушала. И легко с этим человеком потом встречалась.

Хотя была одна дама. Бедная, она завидовала всем. При том, что сама очень талантливая, музыкальная, композитор. Мы вместе выступали, дружили. И вдруг я узнала, что она обо мне говорила что-то плохое.

Понятно, никто не мыслит одинаково, у всех разные вкусы. Не могут меня все любить, не могу я всем нравиться. Но когда речь касается человеческих качеств! Болтали иногда обо мне такое, о чем я сама не могла даже подумать.

Так вот она начала столько всякого говорить! Я не стала ей отвечать и оправдываться. Плюнула на нее и не обращала внимания.

Когда я получила звание народной артистки СССР, она мне почему-то позвонила. Хотя до этого наговорила гадостей, якобы я со всеми встречаюсь, потому и получила звание, а вовсе не потому что заслужила. Она, видно, сама так действовала. Так ведь бывает — говорят как раз о том, что сами делают.

Я и забыла о ней и вдруг слышу по телефону ее голос: «Хочу к тебе прийти». И вот тут я ей все высказала. «Не дождешься этого! Потому что если ты увидишь у меня даже ребенка, то все равно непременно придумаешь гадость. В моем доме твоей ноги никогда не будет!»

Сказала все, что можно было сказать. Уничтожила ее, просто заставила себя это сделать!

Эка услышала, изумилась: «Нани, что ты говоришь? Это же не ты!» Но я не остановилась: «Ты знаешь, почему мне завидуешь? Потому что я пошла вперед, а ты осталась на месте».

А потом она ушла из жизни. Бог видит, я не вру — мне было жалко ее.

Такой уж я человек. Могу очень долго терпеть. Но когда дойду до точки кипения — все! Ничего не помогает!

Что бы ни сделал потом тот человек, он для меня пропащий. Так было с моим руководителем, с этой девочкой и с мужем.

Я не ссорюсь, но делаю вывод — и все! На грузинском есть хорошее выражение: «Твоя злость к тебе возвращается».

Меня очень легко обмануть. Я же по себе людей мерю, всем доверяю. Но в работе, конечно, всякое случалось. Ну, например, зовут тебя на концерт, а потом этот человек исчезает. Но если кто-то меня обманывает, то потом этот человек навсегда уходит из моей жизни.

Бывает побуждение что-то сказать в ответ. Но сдерживаюсь и потом очень сама себе за это благодарна.

Вообще у меня хорошая интуиция. Даже очень. В свои годы я хорошо вижу и чувствую человека. Плохих стараюсь к себе не подпускать. По-моему, получается.

А вот в жизни личной гладко складывалось, конечно, не все. Но это тоже вопрос судьбы. Важно иметь хороших друзей. Я не думаю о плохом, стараюсь убедить себя, что все люди вокруг тоже хорошие. И в итоге жизнь каждому воздает. Когда кто-то делает что-то плохое, я удивляюсь — почему человек не боится? Ведь все вернется…

Свое первое звание — заслуженной артистки Грузии — я получила, когда мне было 32 года. Спустя пятнадцать лет стала народной артисткой СССР.

Я понятия не имела о том, что мне собираются присвоить это звание. На тот момент из эстрадных артистов народными СССР были только Клавдия Шульженко и Леонид Утесов.

У нас с Медеей Гонглиашвили был один знакомый иностранец, который жил то в Цюрихе, то в Париже, то в Америке. И вот однажды он предложил мне выступить в посольстве США в Москве. Я уже собиралась вылетать, как мне позвонил один из высокопоставленных друзей и посоветовал не петь у американцев.

Я даже испугалась — что же я такое там натворила. Но он успокоил, мол, ничего плохого не произошло, скорее, наоборот, но деталей пока сообщить не может. Просто посоветовал под каким-нибудь предлогом отменить концерт.

А потом мне позвонили и сказали, что мне присвоили звание народной артистки СССР. Деталей, как все было, я не помню. Но весь Советский Союз прислал мне поздравления: кто-то звонил, кто-то слал телеграммы.

Наверное, это было искренне. А меня беспокоило только одно — оправдаю ли я это звание? Когда перед началом концерта меня объявляли, я волновалась — теперь же надо петь еще лучше.

Изменения коснулись в основном материальной стороны дела — стала выше ставка за выступления, в гостиницах давали хорошие номера.

Я ведь в каких только гостиницах не жила! Но всегда старалась сделать их уютнее. Если было можно, даже переставляла мебель.