Леонид Рейзер - Неизвестный Харламов

Все разбежались. А Валерка остался. Его в 63-е отделение милиции под белы рученьки сопроводили. А утром Тарасову обо всем доложили. Скандал нешуточный. Тарасов по каким-то делам на «Динамо» был, звонит Локтеву: «Разберись скоренько, что там твои бойцы натворили!» Тем временем Валерку в военную комендатуру забрали. Офицер же. Ну, мы с Локтевым туда поехали.

Попытались с водителем мосты навести. Но латыш уперся и на мировую не идет: «Заявление буду писать. Пусть пропесочат хоккеистов ваших». На другой день я снова к нему поехал. Узнал, что двое детей у него. Предложил: «Давай клюшечки пацанам сделаем настоящие, спортивные. В ресторане посидим. Уладим по-людски». Контора у них находилась рядом с Краснопресненским универмагом, а там и «Казбек» неподалеку.

Еще б чуть-чуть – и скандал бы разразился. Валерку на выезд в Киев не хотели брать, в комендатуре же был. Вот так уладил еле-еле. А вины-то за сыном и не было никакой.

Это его сфотографировали после награждения за победу в чемпионате Союза. Всю команду обязательно принимали в Министерстве обороны. Полковники, генералы – ниже званий там не бывало. Разве что сами хоккеисты ЦСКА. Ну и лично министр обороны, в обязательном порядке. На эту церемонию Валера, как и остальные военнообязанные, должен был явиться при параде – в кителе, все начищено до блеска и отглажено-отутюжено. Вот один раз в году мы его и видели в офицерской форме. Ну, может, еще когда надевал по крайней необходимости.

Сестра. Когда он на официальные церемонии шел, состояние было приподнятое, с небольшим волнением: «Тань, погляди, как сидит? Нормально? Точно – нормально? Без обмана?..» А я лукавила. Вынужденно. Китель-то офицерский все тот же оставался, только на погоны звездочки пришивали после получения очередного звания, а физически Валера крепчал год от года, мышечный корсет был будь здоров, загляденье, и потому тесноват становился китель. А подпороть что-нибудь, подшить мы не решались – все-таки военная форма, как тут своевольничать?

Цеэсковцы на приеме у министра обороны СССР маршала Гречко: Владимир Яковлевич Лутченко, Борис Петрович Михайлов, Владимир Владимирович Петров, Андрей Антонович Гречко, Валерий Борисович Харламов 

Обмундирование получал как положено: парадное и повседневное. Военная форма шла брату исключительно! Как с мужчинами обычно и бывает. Хотя по натуре своей был он, прямо скажем, абсолютно не армейский человек.

Отец. Звания военные присваивали сыну согласно общему порядку. Первое – сразу после чемпионата мира 1969 года. Младшего лейтенанта дали. Через два года – лейтенанта. Потом, запамятовал, сколько времени прошло, – капитана. А майором Валерий Борисович стал в восемьдесят первом. И в этом же году произошло несчастье. Не успели сделать снимок в форме майора.

Сестра. Все эти военные звания, все эти привилегии советского времени брат не воспринимал как задел на будущее, как гарантию безбедной жизни после окончания спортивной карьеры и возможность обеспечивать семью. Карьеризмом не страдал. Абсолютно! Да и молодой еще был, не задумывался всерьез над всеми этими житейскими проблемами.

Скажу больше. Само офицерское звание – то, что являлся кадровым военным, – нещадно и с каждым годом все болезненнее тяготило его. Тяготило из-за того, что не мог съездить в Испанию. Вообще по тем порядкам не имел права выехать за пределы Советского Союза как обычный гражданин. А вот защищать спортивную честь родины, не щадя живота своего, – это разрешалось.

Валерий Харламов с партнерами по ЦСКА на Черном море

В военном санатории в Ялте. Хоккеисты с местными жителями. Валерий Харламов – второй слева, далее – Надежда Петрова, Татьяна Третьяк, Владислав Третьяк; Виктор Жлуктов – четвертый справа, Татьяна Михайлова – вторая справа, Борис Михайлов – крайний справа

В Испании он был только в детстве, довольно долго притом; хорошо помнил те впечатления. Ближе к концу хоккейной карьеры Валеру все острее тянуло на родину его предков по материнской линии. Подумывал о том, что повесит коньки на гвоздь – и переедет со мной в край басков. На время или насовсем? До обсуждения этого вопроса мы с ним не дошли.

Между прочим, брат очень долго не вступал в партию. Как-то никто ему не предлагал, а сам он тоже активности в этом направлении не проявлял. Карьеризма в нем не было ни на йоту. Кажется, после победы на Олимпиаде в 1976 году подали документы на награждение Михайлова, Третьяка и Харламова орденом Ленина. Выше для спортсмена награды не было в те годы. Борису и Владику вручили, а Валера наш пролетел. Получил орден Трудового Красного Знамени. Чиновники объяснили ему: «Из-за того, что беспартийный».

Тренировочные будни

Откровенно говоря, обидно брату было. Несправедливо же поступили. Очень даже несправедливо. Орден давали за достижения в хоккее – при чем здесь членство в коммунистической партии?! Валера виду не подавал, но мы-то, родные, чувствовали, что переживает.

Года, наверное, через два или три все-таки вступил в партию. Без особого энтузиазма, но вступил. Одну рекомендацию Харламову дал Игорь Владимирович Силин, врач ЦСКА и сборной, а вторую – Галина Михайловна, его учительница физкультуры.

Отец. Сколько же было разговоров, обсуждений и споров до хрипоты после того, как по весне семьдесят второго объявили о встрече наших с канадскими профессионалами. Наши лучшие против их лучших! Побаивались мы, что скрывать-то. Уж больно рекламы было много вокруг канадских звезд. В мировых первенствах и в Олимпиадах они не участвовали, мы нигде не могли увидеть, как играют, не могли оценить их силу и сравнить с нашими мастерами.

У Валеры коленки не дрожали. Напротив, рвался в бой душой и телом. Азарт появился дополнительный. Я подтрунивал в те дни: «Ну что, сынок… Ох, и намнут вам бока эти канадские профи!» А он уверенно так отвечал: «Бать, мне интересно против них сыграть. Представляешь – я против Бобби Орра! Эх, поскорей бы уж эти игры начались».

И у Бори Михайлова такой же настрой боевой был. И у Володи Петрова.

Это уже давно не секрет. После той первой серии с канадцами в семьдесят втором нашим ребятам предложения поступили от тамошних клубов. Ведущих в НХЛ. Саше Якушеву, Владику Третьяку, всей армейской тройке, еще, может, кому-то. Суммы там назывались заоблачные! Ну, ясно, никто и помыслить не смел о таком. Потому как никто никому не разрешил бы, а бежать из Союза – этого тогда и привидеться ребятам не могло.