Людмила Богданова - Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви

Людмила Богданова

Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви

Меня как-то спросили – ваш самый счастливый день в году? Вопрос, конечно, необязательный. Про себя я ответил, что не было у меня ни самых счастливых, ни самых несчастливых дней. Я подумал: если наступит день полного счастья, значит – рядом духовная смерть. Это не парадокс и не фраза. Может быть, на самой крайней точке падения больше счастья потому, что отсюда ведь начинается восхождение.

Предисловие от автора

Выражаю огромную благодарность и искреннюю признательность за помощь в создании этой книги:

Валентине Титовой Александру Басову Владимиру Наумову Илье и Елене Миньковецким Джанет Тамбиевой Наталье Величко Нине Агаповой Татьяне Конюховой

Не стоит искать в этой книге ответов на все вопросы, которые возникают, когда речь заходит о Владимире Павловиче Басове. И я ни в коем случае не претендую на то, чтобы охватить все события в его жизни – личной и творческой. Эта книга – всего лишь попытка обобщения в первом приближении. Тем более приблизительном, что далеко не все, кто мог бы рассказать что-нибудь важное о Владимире Басове – режиссере и актере, муже и отце, согласились сделать это или нашли время, чтобы встретиться с автором. Поэтому в книге «Почти кинороман» есть главы, напоминающие серии и отдельные эпизоды с репликами и монологами.

Написать книгу о Владимире Басове – это объять необъятное. Он был уникальной личностью, с одной стороны, и типичным гением – с другой. В нем была и особость, выделявшая его из круга современников и коллег, и в нем всегда было заметным проявление черт, вообще свойственных людям, отмеченным недюжинным дарованием в творчестве и талантом человеческого «я». И конечно, говоря о Владимире Басове, умолчать о главных историях любви в его жизни, их роли в его судьбе просто невозможно. Любовь была катализатором его творчества, поиски любви – в жизни и на экране – смыслом творчества и потребностью, равной естественному желанию дышать. И поэтому каждая из женщин, которых он любил и которых выбирал в жены, – тоже предмет нашего разговора. Точнее – киноромана, киносценария, где автор оставляет за собой право скомпоновать события так, как велит творческая фантазия, и оставить многие факты без комментариев.

Глава 1

Происхождение и становление

Кинорежиссер и актер Владимир Басов в кругу друзей считался неисправимым выдумщиком и блестящим рассказчиком, и поэтому многие из его «сюжетов» казались проектами будущих фильмов или ненаписанными сценариями. Но в реальности жизнь семьи Басовых – по крайней мере на уровне родовых колен «отец—дед» – была не менее удивительна и полна романтических историй и ситуаций. Ее сюжет настолько кинематографичен, что кажется странным и невероятным тот факт, что биография родителей известного советского кинорежиссера и его собственная судьба до сих пор не стали основой для какого-либо героико-приключенческого фильма.

А началось все в городе Саратове, точнее, в той его заволжской части, что с конца XVIII века именовалась Покровской слободой. Поселение, основанное близ озера Эльтон – «всероссийской солонки», заселялось чумаками – приезжими украинцами, чьей профессией издревле был солевой извоз. А название саратовскому солевому городку дали по имени первой построенной здесь церкви, освященной во имя Покрова Божией Матери – Пресвятой Богородицы.

Соль – «белое золото» Покровской слободы – вывозилась в 13 российских губерний, превратив Покровскую слободу в главный склад и пункт торговли солью. А обилие плодородных земель в пойме Волги привлекло в эти места переселенцев со всей России и особенно – из немецких колоний, возникавших в Поволжье с 1763 года, когда Екатерина II пригласила иноземцев осваивать нуждавшиеся в рабочих руках окраины Российской империи. Наверное, именно поэтому среди других названий Покровской слободы (Покровский городок, Покровка, а с 1914 года – безуездный город Покровск) есть и типичное по тем временам словообразование «Казакштадт».

Покровск (сегодня – город Энгельс) – родина известного советского писателя Льва Кассиля, который много и с удовольствием описывал в своих произведениях город своей юности: «Город Покровск раньше был слободой. Слобода была богатая. На всю Россию торговала хлебом. На берегу Волги стояли громадные, пятиэтажные деревянные, с теремками амбары. Миллионы пудов зерна хранились в этом амбарном городке. Тучи голубей закрывали солнце. Зерно грузили на баржи. Маленькие буксирные пароходы выводили громадные баржи из бухты. Жили в слободе украинские хлеборобы, богатые хуторяне, немцы-колонисты, лодочники, грузчики, рабочие лесопилок, костемольного завода и немного русских крестьян. Летом калились до синевы под степным солнцем, гоняли верблюдов. Ездили на займище, дрались на берегу. Гонялись на лодках с саратовцами. Зимой пили. Справляли свадьбы, танцуя на Брешке. Лущили подсолнухи Зажиточные хуторяне собирались в волостном правлении «на сходку». И если поднимался вопрос о постройке новой школы, о замощении улиц и т. д., горланили обычную «резолюцию»: «Нэ треба!» – болота и грязь затопляли слободские улицы».

Среди главных достопримечательностей Покровска базарная площадь и небольшой бульвар в центре города, прозванный в народе Брехаловка, или упрощенно Брешка. Вот как описывал эти места Лев Кассиль в своей знаменитой повести «Кондуит и Швамбрания»: «В открытые окна рвалась булга [1]торговок. Пряная ветошь базара громоздилась на площади. Хрумкая жвачка сотрясала торбы распряженных лошаденок… Возы молитвенно простирали к небу оглобли. Снедь, рухлядь, бакалея, зелень, галантерея, рукоделие, обжорка… Тонкокорые арбузы лежали в пирамидках, как ядра на бастионах в картине «Севастопольская оборона». (Картина шла за углом в синематографическом электротеатре «Эльдорадо». Кинематограф всегда окружали козы. У афиш, расклеенных на мучном клейстере, всегда паслись целые стада.) От «Эльдорадо»… шла так называемая Брешка, или Брехаловка. Вечерами на Брехаловке происходило гулянье. Вся Брешка – два квартала. Гуляющие часами толкались туда и назад, от угла до угла, как волночки в ванне от борта до борта. Девчата с хуторов двигались посередине. Они плыли медленно, колыхаясь. Так плывут арбузные корки у волжских пристаней. Сплошной треск разгрызаемых каленых семечек стелился над толпой. Вся Брешка была черна от шелухи подсолнухов. Семечки называли у нас «покровский разговор».