Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Люсьен обожает своих сыновей, но разделяет мнение семьи Пон-Жест — из них мало что получится! Понимал ли он, именно в этот момент, что Саша, оставаясь под его крылом, в буржуазном комфорте, который он ему обеспечивает и который кажется ему вечным, никогда не сделает ничего путного? Наверное... Саша предпочитает лёгкую жизнь без постоянного напряжённого труда. Очень быстро Люсьен замечает, что он не разучивает свои роли, не читает большую литературу. Те немногие советы, которые он давал Саша, оказались совершенно бесполезны.
Тем не менее, Люсьен предпринимает ещё одну попытку и представляет его Мунэ-Сюлли (Mounet-Sully)[21], который уверяет, что счастлив научить Саша своему искусству. Это был, конечно, человек преклонного возраста, но он действительно мог помочь. Саша отвертелся.
Люсьен не из тех, кто проявляет свои чувства. Конечно, он разочарован поведением Саша, но считает бессмысленным настаивать или пытаться изменить его. Жизнь сама позаботится об этом, и всегда будет время что-то изменить. На данный момент он прежде всего хочет, чтобы его сыновья были «счастливы и хорошо проводили время».
Жан, увы, чересчур прямо последовал стремлениям своего отца. Потому что, если у младшего были романтические и театральные устремления, которые его вполне занимали, то совсем другое дело со старшим, который предстал перед матерью во всей красе. Он постоянно убегал из школы-интерната и теперь пустился во все тяжкие вместе со своей молодой любовницей, американкой четырнадцати лет. Поскольку ему недостаёт денег на его выходки, он обратился за помощью к деду Пон-Жесту, который эту просьбу проигнорировал. В состоянии подпития, когда его не устраивала кровать Одетты Валери, которую Саша имел неосторожность познакомить с ним, он среди ночи заявлялся к матери. Рене больше не могла такое выносить. Она, уже совсем больная, говорила своим близким:
— У меня совершенно невозможная жизнь. Меня хватает только на то, чтобы одеть и накормить его. Это не дом, а постоялый двор.
Ещё в июне она признаётся Люсьену в письме: «Вчера Жан устроил нам ужасную сцену в связи с тем, что хотел пойти на выставку один. Мы не могли его остановить, а по возвращении он отказался возвращаться к своему учителю мсьё Бландену. Сегодня утром он уехал на машине в Версаль с одним из своих товарищей. Я его предупредила, что всё расскажу вам. Я послала Саша сказать ему об этом, на что он ответил: "Мне плевать"».
Возвращение в пансион мсьё Бландена ничего не изменило. Жана записали в другой пансион, в котором были пятый и четвёртый классы. Дисциплина заведения, казалось, имела некоторое влияние на него, но внезапно он исчез, чтобы объявиться в театре «Порт-Сен-Мартен» (Théâtre de la Porte-Saint-Martin) на генеральной репетиции «L’Assommoir», где играл его отец.
На этот раз Рене надоело. Она видит только один выход: отправить Жана в школу-интернат, похожую на исправительное учреждение с ужасной репутацией — La Paternelle. Но Люсьен должен дать на это согласие, а он категорически отказывается. Тогда Рене предлагает Люсьену взять Жана к себе домой. Он пользуется случаем, чтобы шантажировать бывшую жену:
— Да, я хочу забрать Жана к себе домой, это действительно лучшее решение, но я хочу забрать и Саша. Не может быть и речи о том, чтобы взять одного и не взять другого!
Рене знать ничего не хочет. Она не доверит Саша Люсьену. А так как тот не хочет давать разрешение на помещение Жана в исправительный дом, она обращается в суд. Люсьен бросился к лучшему адвокату, который ему посоветовал перенести дело в 1-ю Гражданскую палату Сены с просьбой признать за собой право опеки над двумя своими сыновьями за неспособностью их матери осуществлять воспитание их в полном объёме.
Дело вызывает бурю сплетен в Париже... Адвокат Рене сожалеет об иске Люсьена: «Нам не удалось избежать таких пагубных для детей слушаний. Разве их интересы не должны быть главной заботой сторон? Всё, что здесь говорится, разносится, обсуждается, извращается. К чему делать достоянием публики метания и проступки детей пятнадцати-шестнадцати лет?»
Во время судебного разбирательства адвокат Люсьена должен продемонстрировать неправоту Рене, и удары наносятся безжалостно. Их мать не пользуется каким бы то ни было авторитетом, более того, она не проявляет достаточно нежности по отношению к детям. И если она не способна управлять поведением собственного сына Жана, не может заставить прекратить совершать непотребности, хотя бы и использовав некоторую жёсткость, она не может долее удерживать при себе сына проявлением материнской любви, которая бы тронула и заставила прислушаться к ней.
Внезапно адвокат Рене разъясняет суду, что попустительство исходит не со стороны его клиентки, а со стороны отца, который почти поощряет своих детей к непослушанию. Доказательство? Вот оно: он читает суду письмо Жана, написанное матери: «Когда папа сказал мне: "Ты предпочитаешь пойти домой или в театр?", — я был очень соблазнён. "Мама будет недовольна", — сказал я ему. "Хорошо, — сказал он мне, — я напишу ей, что ты нездоров и что я ухаживаю за тобой". Я не хотел тебя беспокоить; поэтому мы воспользовались предлогом, который ты теперь знаешь. Я провёл с папой два очень спокойных дня. Я катался на велосипеде и фотографировал, но всё было испорчено мыслью о том, что я тебя огорчу!»
И это ещё не всё. Люсьен предоставил сыновьям свободный доступ к своей библиотеке, и Жан воспользовался возможностью, чтобы «одолжить» книгу «Нана», считающуюся непристойной, которую он взял с собой в школу.
Затем перешли к Саша... Адвокат Рене объявил судье, что под предлогом того, что младший сын вообразил себе, что он станет актёром, отец собирается взять его на гастроли в Монако, чтобы там сыграть пьесу под названием «Слобода» («Le Faubourg»), в которой ему предназначалась роль маленькой Элион.
Что же касается так называемого «исправительного дома», то это далеко не каторга, и туда отправляют исключительно молодых людей из хороших семей.
После этого довольно зловещего спектакля слово предоставляется Люсьену. Трубным голосом, словно играя роль мастера адвокатуры, он защищает своё дело и дело своего сына, отталкиваясь от последнего аргумента, выдвинутого его бывшей женой: «Не исправительный дом? Это Petite-Roquette[22] для молодых людей из хороших семей! Я не хочу вменять в вину поведение той, что была моей женой. Я не обсуждаю ни её преданность, ни её привязанность, но я говорю, что её усилия были неудачными и, возможно, неумелыми. Как это отрицать? Я не сужу об образовании, которое получали мои дети, но результаты его плачевны».
У Люсьена только одна просьба — он хочет, чтобы Жан и Саша воспитывались вместе в его доме. Он даже заходит так далеко, что сообщает суду, что для его младшего сына, желающего изучать театральное ремесло, он сам будет, вероятно, лучшим учителем из возможных.
