Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли
Как вспоминал Пит Шоттон, то был единственный раз, когда он видел Джона в слезах. Пит думал, Мими убила собаку, но это, конечно, вряд ли. Стэнли Паркс, двоюродный брат Леннона, считал, что Мими просто нашла для Салли новый дом. В конце концов, она всегда предпочитала кошек. Но зная, как Джон любил этого терьера, можно предположить, что сердцем Мими все-таки овладели злоба и ревность.
6. «С такой-то мордой кирпичом… я как магнит тянул к себе проблемы»
Если Джон когда-либо и беспокоился о том, как преодолеет вторую академическую веху — экзамены по программе средней школы первого уровня сложности, — он этого не показывал. Никогда. Впрочем, The Quarry Men вообще не парились насчет экзаменов, судя по тому, сколько заказов они понабрали весной и в начале лета, забив на зубрежку. Они были вместе почти год и в основном устраивали неформальные выступления в молодежном клубе при местной церкви Святого Петра да у друзей на вечеринках. В плане музыки развивались они как улитки, но это ничуть не мешало амбициям Джона. И когда ливерпульским скиффл-группам предложили принять участие в предварительном отборе на шоу талантов Кэрролла Левиса, The Quarry Men вцепились в этот шанс как репей. Прослушивание проходило на сцене театра «Эмпайр», где выступали все американские звезды, и, хотя The Quarry Men мгновенно вылетели, их вера в себя ничуть не пострадала. Сколько еще шестнадцатилетних мальчишек из Южного Ливерпуля могли похвастаться тем, что выходили на сцену «Эмпайр»? Все было не так уж плохо. В «Куорри-Бэнк» их даже пригласили как особых гостей на танцевальную вечеринку шестого класса.
Джон расценивал все эти моменты как маленькие победы, но о мелочах он всегда забывал — и позже говорил, что его первые воспоминания о реальном появлении The Quarry Men на публике связаны с тем днем, когда группа играла в кузове грузовика, перевозившего уголь. Это было в июне 1957 года на Розберри-стрит, в Токстете, довольно суровом районе Ливерпуля. Поводом было 750-летие хартии, которую городу даровал английский король Иоанн Безземельный — печально знаменитый ненавистный монарх, из которого английские бароны потом еще восемь лет выбивали Великую хартию вольностей. Это Джону могли рассказать и в школе. Но для него появление в Токстете было незабываемым по другой причине — потому что его, неведомо почему, явно невзлюбила банда местных тедди-боев.
Бог его знает, чем он их разозлил. Парой песен перед мамой и сводными сестрами? Впрочем, Джон всю жизнь гладил людей против шерсти. Может, там, у микрофона, он не улыбался, и оттого казался надменным? О, эта высокомерно вздернутая верхняя губа… А может, все проще? Он ведь был жутко близорук! Он не хотел носить очки прилюдно и изо всех сил пытался рассмотреть публику, а потому любой, кто оказывался на линии его взгляда, мог бы подумать, что Леннон пристально, с вызовом смотрит именно на него…
«В жизни не был крутым уличным парнем… — скажет он в интервью для журнала Rolling Stone спустя годы. — Я был просто мальчишкой с окраин, подражал рок-певцам… С такой-то мордой кирпичом… я как магнит тянул к себе проблемы». Видимо, так оно и было: не всем нравилось его дерзкое высокомерие — даже когда он и понятия не имел, что проявляет его.
В общем, Леннон и его «банда», не выдержав потока угроз, мигом свернули выступление на Розберри-стрит и, слава богу, сумели отсидеться в доме у одной сердобольной женщины — сидели там, как рассказывал их барабанщик Колин Хэнтон, до тех пор, пока «полисмен не отвел нас всех на автобус».
Концерт в Токстете, возможно, был удручающим. Но следующий концерт The Quarry Men, что должен был состояться через две недели, в субботу 6 июля на вултонской приходской ярмарке, с ее разными номерами, воздушными шарами, мороженым, газировкой, домашними пирогами с вареньем и ежегодным чествованием местной «королевы роз», обещал принести больше радости. На этот праздник, устраиваемый за церковью Святого Петра, Джон приходил с шести лет, на нем развлекалась почти вся округа, а вултонские ребятишки ждали его прихода весь год. Случилось все так: мама Пита Шоттона, когда выходила за покупками, случайно подслушала, как соседи обсуждают планы на праздник, и моментально предложила добавить к развлечениям The Quarry Men. Окажись тогда на месте мамы Пита тетя Мими — и все, что случилось потом, могло бы не случиться никогда.
Но Мими там не оказалась. И вот в тот миг, когда оркестр чеширских йоменов повел по маленьким улочкам Вултона шумный музыкальный парад, а следом колесили телеги с детьми в маскарадных костюмах и «королевой роз» и все махали соседям, заполонившим обочину, The Quarry Men, замыкавшие шествие, снова оказались в кузове грузовика. Их просили играть и петь во время парада, но исполнять музыку на грузовике, который то тормозил, то срывался с места, было нелегко. «Я себя чувствовал полным бараном», — признавался Пит.
The Quarry Men выступали в конце дня, на поле, неподалеку от кладбища церкви Святого Петра, на возвышенной платформе, и Джон был в клетчатой рубахе, которую ему на концерт дала мама. Исполняли, как повелось, по большей части классику скиффла, пару-тройку хитов Элвиса, в том числе одну из любимых песен Джона, «Baby, Let’s Play House», затем была «Be-Bop-A-Lula» и песня американской группы Del-Vikings «Come Go With Me» в стиле ду-воп.
Звук с микрофона шел на колонки, и слышно было на весь фестиваль, так что вскоре Джон увидел в толпе знакомое лицо. Это была Мими — она проталкивалась к племяннику сквозь толпу детей и подростков и в изумлении смотрела на него. Спустя годы она говорила: «Я глаз от него отвести не могла. Он ухмылялся во весь рот. А потом он увидел меня — и изменился в лице».
Изменился и текст «Cumberland Gap». «Here’s Mimi coming down the path»[12], — спел Джон вместо «…seventeen miles from the Cumberland Gap»[13]. Но если задуматься, а что его так удивило? Она всегда ходила на праздник. Да и сама она, возможно, преувеличила свое удивление. The Quarry Men были и на афишах, и в программе. Впрочем, Мими совершенно не интересовалась группой, и, должно быть, ее поразило то, сколь уверенно Джон
