Хроники судебных баталий. Реальные истории практикующего юриста - Ильдар Шамильевич Резепов
На протяжении полугода мой клиент отдавал деньги, забирал при этом первоначальную расписку, взамен писал новую, но с новой датой и указанием на то, что он вернул часть долга в определенном размере. В какой-то момент сумма уменьшилась, и Вардан возвратил всю сумму, забрав расписку.
Спустя время моему клиенту снова понадобились деньги на развитие нового направления. Не хватало совсем немного, поэтому Вардан решил взять в долг один миллион частями по сто тысяч. Встретились, договорились, Вардан написал расписку и разошлись.
Взаимоотношения между моим клиентом и займодавцем сложились приятельские, и Вардан забыл про выданную доверенность на продажу дома с землей. Как впоследствии оказалось, совершенно напрасно: Эльчин, так звали займодавца, продал дом с землей и ничего не сказал своему заемщику. Обнаружилось это обстоятельство, когда Вардан решил подарить эту недвижимость своему сыну на свадьбу. Придя в МФЦ для оформления договора дарения, отец с сыном узнали, что сделку совершить невозможно по причине наличия другого собственника у этой недвижимости.
Прихватив с собой праведный гнев, Вардан направился к Эльчину. К счастью, Карабахского конфликта между заемщиком и займодавцем не случилось. Мужчины поговорили как взрослые люди и договорились, что Вардан не возвращает взятые в долг денежные средства, а Эльчин не отдает деньги с продажи дома. Эти условия были записаны Варданом на салфетке и переданы займодавцу. Тот положил салфетку в карман, и мужчины пожали друг другу руки. Про расписку все благополучно забыли, с нее-то и начался конфликт в суде.
В исковом заявлении Эльчин указал, что он выдал один миллион рублей под 10 % в месяц. Поскольку в расписке не был указан срок возврата денежных средств, займодавец направил требование о возврате займа, а после того как не получил удовлетворения своего требования, обратился в суд. В итоге сумма, которая складывалась из суммы займа и процентов за 46 месяцев, из миллиона выросла до 5,6 миллиона.
Иск был подан по истечении трехлетнего срока на истребование денежных средств от продажи дома с земельным участком, что делало бессмысленным заявлять встречный иск о взыскании этих денег. А так как в расписке не был указан срок возврата долга, то заявлять о пропущенном сроке исковой давности было невозможно: срок давности в этом случае начинается с момента направления требования о возврате долга.
Я подготовил возражения относительно исковых требований, суть которых сводилась к следующему.
В расписке было указано, что заем выдается в размере один миллион рублей по 10 % в месяц. Повторюсь: не под 10 % в месяц, а по 10 % в месяц. Разница заключается в том, что если заем выдается по 10 % в месяц, то это означает выдачу займа частями — по 10 % от одного миллиона в месяц (по сто тысяч), как и было на самом деле. Если бы было указано, что заем выдается под 10 % в месяц, то речь шла бы о выдаче процентного займа с ежемесячным начислением процентов по 10 % в месяц.
Второе основание возражений сводилось к тому, что между сторонами отсутствуют взаимоотношения по займу. Заемщик и займодавец решили произвести зачет встречных требований: Вардан не возвращает сумму займа, а Эльчин — сумму, полученную от продажи дома. Доказательством проведения зачета служит передача салфетки, на которой были описаны условия зачета.
Однако главной проблемой было отсутствие доказательств получения истцом заявления о проведении зачета встречных однородных требований, как того требует закон в ст. 410 Гражданского кодекса РФ. После того как представитель истца сообщил, что никакого заявления о зачете его доверитель не получал, судья поставил вопрос о необходимости доказать этот факт.
Гражданское процессуальное законодательство содержит условие, при котором доказательство принимается в качестве такового: обстоятельства по делу должны быть подтверждены определенными средствами доказывания. Например, нельзя подтверждать факт возврата денежных средств по договору займа свидетельскими показаниями, поскольку эти факты должны подтверждаться другими средствами доказывания: расписками, безналичным перечислением денежных средств и т. д.
В нашем случае свидетелей, которые могли бы подтвердить факт передачи заявления о зачете, было бы недостаточно. Тогда я снова опросил своего клиента по всем обстоятельствам их встречи, причем разговор наш состоялся в том же самом кафе и за тем же столиком, где заключалась салфеточная сделка. Я обратил внимание на то, что в кафе есть камеры видеонаблюдения, и попросил хозяина кафе с нами поговорить. Каково же было мое удивление, когда Зураб, владелец кафе, сказал, что все записи за последние пять лет сохранились и не уничтожены. Объяснил он это тем, что ему лень чистить жесткий диск, места на нем еще достаточно, к тому же почти два года камеры висели просто для вида, запись не велась. Снова использовать камеры по прямому назначению Зураб начал только после того, как в кафе случилась драка и сотрудники следственных органов сильно ругались, что у них теперь больше работы: с записью было бы очевидно, кто зачинщик, кто еще участвовал в драке.
Мы попросили скинуть нам запись встречи Вардана и Эльчина, чтобы использовать в суде, и Зураб любезно согласился. Запись была очень плохого качества, на ней были видны Вардан и Эльчин, их манипуляции, но различить, что именно передается из рук в руки, и уж тем более что написано на клочке бумаги, было невозможно. С одной записью и свидетелями в суд идти было рискованно. Я решил сблефовать.
В судебном заседании истец со своим представителем чувствовали себя раскованно, поскольку у них все козыри были на руках, и ходатайств не подавали. Я же заявил сразу три ходатайства. Обычно ходатайства заявляются по одному, поочередно разрешаются судом с учетом мнения всех участников судебного процесса. Я об этом знаю, но решил заявить сразу все, чтобы оказать на истца психологическое давление. Первое ходатайство было о вызове и допросе явившихся свидетелей, которые, кстати, присутствовали при передаче салфетки. Второе ходатайство было о приобщении к материалам дела записи с камеры видеонаблюдения из того кафе, где произошла передача салфетки. Третье ходатайство было связано с назначением по делу судебной экспертизы для установления текста, написанного на салфетке. Кроме того, я отметил, что экспертиза дорогостоящая, передал суду документы, подтверждающие возможность проведения такой экспертизы одной экспертной организацией, где была указана весьма существенная сумма за выполнение подобных работ.
В этот момент нервы истца не выдержали, и он проговорился, что действительно был факт встречи и салфетка с написанными на ней условиями зачета действительно была ему передана. Представитель истца чуть в обморок не упал
