Воспоминания Афанасия Михайловича Южакова - Афанасий Михайлович Южаков
Дедушка Степан Тихонович, сын моего прадеда, жил в селе Удаловка. Отец мой Михаил Степанович, сын дедушки, погиб смертью храбрых в 1917 году, защищая революцию. Тогда мне было всего четыре года, и с тех пор я остался сиротой, а сельчане называли меня безотцовщиной. Дети кулаков и подкулачников злорадствовали, радовались моей беде, травили и называли голодранцем.
Помню, что в те времена все подростки в нашем селе делились на две группы. Одна состояла из кулацких отпрысков, а вторая – из ребят, росших в семьях бедняков и середняков. Во второй компании я нашел равных себе товарищей: Захарова Ваньку, Казакова Степку, Балобанова Кольку, Попова Мишку, Сажина Кольку, Емельянова Ваську, Рассохина Кольку. В числе друзей были три двоюродных брата – Мишка, Илька и Филька Балобановы, а также брат Алёшка и сестра Марийка Южаковы.
Отец Василий
Верующих крестьян в наших краях было всего семь деревень: Удаловка (где находилась церковь), Горшуновка, Семёновка, Яковлево, Сентяк, Утяганово и Разживино.
Наш местный священник отец Василий вел богослужения в святом доме по воскресным дням и в престольные праздники. Молебны проводились в Новый год, на Рождество, Крещение, Пасху, День Святой Троицы, а также на Покров и в Петров день. Служились богослужения и по заказу, также отец Василий крестил новорожденных в купели. Если приходила засуха, то священник проводил молебны прямо на полях – просил у Бога дождя, чтобы оросить влагой хлебные посевы.
Наш священник имел 12 десятин церковной земли, приусадебный участок в две десятины, огород и фруктовый сад. Верующих крестьян держал в повиновении и Господу Богу, и себе. Все крестьяне строго соблюдали престольные праздники.
В общем, отец Василий усердно занимался служением Богу, сельским хозяйством и очень интересовался политикой. Бывал у нас дома, говорил с дедушкой о земле, споря с ним до хрипоты. Надо сказать, что священник лучше разбирался в политических вопросах, чем наш дед Степан. Основной причиной разногласий были такие проблемы как раздел земли помещиков и кулаков, вопрос о церковных наделах.
Отец Василий был против раздела церковной земли и не хотел отдавать крестьянам свои 12 десятин, но дедушка думал иначе. Он считал, что священнику надо оставить себе только приусадебный участок, огород и фруктовый сад. Споры между ними все же привели к согласию – отец Василий решился передать церковный надел крестьянам, ведь, по его же собственному мнению, земля дана землепашцам Богом, они и должны пользоваться ею.
Отец Василий любил базары и ездил в город Елабуга, где каждую субботу собирались торговцы и покупатели.
Обычно он возвращался домой поздно, часов в двенадцать ночи, а по дороге всегда проезжал расположенное возле моста кладбище. На этом участке грунтовая дорога поднималась в гору, усталая лошадка шла медленно, отцу Василию приходилось подгонять ее кнутом. Зная это, мы, местные мальчишки, решили немного пошутить. Однажды, раздевшись до нижнего белья, устроились возле кладбища и стали поджидать священника. Когда он подъехал, пропустили дрожки с возницей вперед, а затем вышли из укрытия и белыми тенями в ночи пустились в погоню.
Отец Василий заметил нас и, по-видимому, принял за бегущих от кладбища мертвецов. Наверное, решил священник, плохо отпел их на похоронах! Для удобства он встал на ноги в дрожках и погнал лошадку что есть мочи! А мы продолжали преследовать его на расстоянии 15–20 метров. Дрожки священника неслись до его жилища, а потом перепуганный насмерть отец Василий влетел в свою калитку и скрылся за ней, бросив и лошадь, и повозку на улице. Мы, довольные его испугом, вернулись на кладбище одеваться.
Иногда отец Василий разговаривал с нами, задавал разные вопросы религиозного содержания. В речи священника мы мало верили, Бога не признавали. И все-таки соблюдали старый уклад жизни. Не сознательно, а по принуждению родителей ходили в церковь молиться Богу по воскресным дням и в престольные праздники – на Крещение, Рождество и так далее. Между Рождеством и Пасхой вместе со старшими соблюдали Великий пост, обязательно отмечали Масленицу и все прочие религиозные события. В вегетарианские дни принимали только постную пищу: ели блины, кашу с растительным маслом, рыбный или картофельный супы. Молочная и мясная еда считалась великим грехом.
В Великий пост, как водится, замаливали грехи, накопленные за год. Для этого ходили к попу каяться в содеянном. Надо было встать на колени, отец Василий накрывал тебя подрясником и говорил:
– Кайся в грехах, отрок, говори правду – бог простит!
В тот год, когда мы пугали священника, я и сказал всю правду:
– Разбил Ваське нос, крал огурцы у Захара, а сметану – у псаломщика, у Назара рвал в саду яблоки. Пугал, батюшка, вас, когда вы с базара мимо кладбища ехали.…
– Много грехов, отрок, – ответил мне отец Василий, – молись усердно и бог простит! А я… обожду немного!
Колдунья
Жил в селе Удаловка Илья Иванович, был женат, имел сына Григория, внуков и внучек. Был он человеком тихим, стеснительным, держался от людей в стороне, в уединении, старался избегать встреч с соседями.
У него имелось свое хозяйство: огород, плодовый сад, несколько пчелиных ульев. В сезон летних и осенних работ с раннего утра и до позднего вечера он занимался своими посадками, плодовыми деревьями, ухаживал за пчелиными семьями.
Крестьяне нашего села, соседи из других деревень называли Илью Ивановича ласково – Илечка. Жена Илечки – Секлеша Павловна – была набожна, хитра, знала много церковных историй, примет, заговоров. Умела предугадывать житейские удачи и неудачи, а еще рассказывала всякие небылицы и пугала сельских жителей нечистой силой и тому подобными вещами.
Многие предсказания сбывались, поэтому жители Удаловки удивлялись и считали, что такое может знать только колдунья – нечистая сила ей подсказывает! Вот почему жену Илечки стали называть Секлеша-колдунья. Так у нас появилась своя собственная нечистая сила.
Секлеша с Илюшей жили дружно. Жена помогала мужу вести домашнее хозяйство, трудилась с ним на огороде с раннего утра и до позднего вечера. Но однажды, от простуды или тяжелого труда, Секлеша заболела и вскоре померла.
Тогда по селу пошли нехорошие разговоры, мол, теперь-то Секлеша покажет свое колдовство, больше достанется Илюше, да и соседям будет страшновато. Из-за пугающих слухов женщины,
