Лебединая песня - Овидий Александрович Горчаков
— Сеанса не будет? — спрашивает капитана Зина, кивая на висящую на сосновом сучке зеленую сумку с радиостанцией. — Время подходит.
— Нет, — отвечает Крылатых.
«Хозяину», конечно, не терпится узнать, как прошла десантировка, но капитан пока не решается выходить на связь. Выход в эфир будет тотчас запеленгован слухачами-фрицами и тогда — жди гостей… А группе «Джек» надо дождаться возвращения Мельникова и Раневского.
Томительно тянутся минуты. А ждать надо долго. В полночь зажигается за лесом, тускло мерцает Сатурн.
— Говорит шеф СД в Тильзите! Поиски парашютистов продолжаются… Прошел проливной дождь, и наши лучшие собаки не взяли следа. Всего найдено десять парашютов русских парашютистов-десантников и один грузовой парашют с тюком, в котором обнаружен двухнедельный рацион на десять русских солдат — русские и американские консервы, концентраты в пачках с надписями по-русски, боеприпасы для семи-восьми автоматов ППШ и два комплекта анодных и накальных батарей БАС-60 и БАС-80 для рации типа «Север». Мною установлены два кольца засад и ведется круглосуточное патрулирование всего района. Сильная засада оставлена у тюка. Полагаю, что группа будет обезврежена не позже чем завтра до захода солнца…
Глядя в звездное небо, заложив руки под голову, Крылатых тихо напевает свою любимую песню о верной любви:
Ты меня ждешь
И у детской кроватки не спишь,
И поэтому, знаю, со мной
Ничего не случится…
Стихает ветер. Молчат сосны. Тускло поблескивают в темноте затворы хорошо смазанных автоматов.
— Рассказал бы кто что-нибудь, — предлагает Коля Шпаков, в сотый раз за день поворачиваясь с боку на бок. — Ох, до чего жестка эта прусская земля!
Друзья молча переглядываются в темноте.
— Товарищ капитан, — говорит Аня, — извините — Павел… Расскажите ребятам про войну в этих местах — ну, то, что вы мне рассказывали…
Крылатых сворачивает самокрутку, закуривает, пряча огонь. Пахнет легким табаком «Слава»…
Капитан рассказывает о черных днях августа и сентября 1914 года, о разгроме в ту германскую войну в лесах и болотах Восточной Пруссии, двух царских армий, о кровавом побоище при Танненберге…
— История этого разгрома, — тихо говорит капитан, — нам, добрым молодцам, урок. Царские генералы дали немцам разгромить русские войска, потому что играли словно в поддавки: сами разведку не вели, переговаривались по радио открытым текстом, так что подлинным победителем битвы при Танненберге был радиоперехват…
Аня внимательно, не пропуская ни единого слова, слушает капитана, а в памяти встают вот такие же долгие июльские вечера с величаво-грустными закатами за открытым окошком в родных Полянах под Мосальском. Все девчонки играли в куклы или фантики, а она, Аня, ходила с мальчишками слушать рассказы кузнеца про германскую войну. Кузнец часто вспоминал, как гибли его однополчане, загнанные пулеметным огнем в непроходимые болота, и то ли кажется теперь Ане, то ли в самом деле услышала она тогда впервые эти чуждо и зловеще звучавшие названия: Роминтен, Найдебург, Растенбург. Древней историей казались тогда Ане рассказы кузнеца, а во многих Полянских избах еще не старые женщины говорили: «Мой муж не вернулся с германской…» Могла ли думать она тогда, что и ей, Ане Морозовой, придется с оружием идти по прусской земле, оступаться ночью в старые тридцатилетние окопы и слышать, как звякает под ногой ржавая гильза снаряда, навсегда похоронившего в гиблых Мазурских болотах сверстников ее отца, бородатых родичей из далеких Полян на Смоленщине…
Мельников и Раневский вернулись около четырех утра без груза, но не с пустыми руками. Они привели «языка» — старшего унтер-офицера люфтваффе — со связанными руками и кляпом во рту.
— Дважды чуть не напоролись на засаду, — коротко докладывает Мельников. — Этого прихватили на обратной дороге.
— Сориентировались? — вставая, быстро спрашивает командир.
— Да. Ближайшая деревня за опушкой — Ауэрвальде, — отвечает Натан. — Выходит, штурман ошибся на семь километров, сбросив нас у деревни Эльхталь. Этот фриц работает техником на Тильзитском аэродроме. Ходил к девочкам. Как поется у партизан: «Ой, не ходы, фрыцю, тай на вечорныци!..»
Переводчик Натан самый высокий и сильный разведчик в группе. Когда он берет «языка», то смотри в оба — как бы «язык», по поговорке разведчиков, не лишился языка, испустив дух.
Итак, пропали патроны, двадцать гранат, двадцать пять килограммов муки, шестнадцать килограммов мясных консервов, сало, три килограмма табаку, мыло и два комплекта радиопитания. Чертовски обидно!
— Подъем! — командует капитан. — Подробности расскажете по дороге. Распахни-ка, Коля, полы пальто! Маскируй свет!
Капитан, освещая карту синим светом фонарика, быстро находит Ауэрвальде, определяет азимут движения. Он вздыхает с облегчением. Теперь он знает, ку-да идти. Этой же ночью группа выберется в заданный район действий — к деревне Миншенвальде, что около станции Меляукен на железной дороге Тильзит — Кенигсберг. А на груз придется махнуть рукой…
— За мной!
Аня на ходу всматривается в освещенное изменчивым лунным светом лицо пруссака. Молодой совсем, пожалуй, ей ровесник. Высокий, белокурый, голубоглазый, с узким длинным черепом, нос тонкий с высокой переносицей, подбородок боксерский, — словом, типичный представитель расы Лоэнгрина.
Ведя группу вдоль вытянутой опушки, капитан выслушивает отчет Мельникова.
— Немцы прочесывают лес вокруг места выброски. А на месте выброски — засада. Подползли, я кинул подальше палку в ельник — такая тут поднялась пальба, ракет понавесили. Не меньше взвода их там… Видели на просеке автомашину с пеленгатором. Раз пять обходили патрули в лесу. И вот этот попался… Когда брали, царапался, кусался…
Мельников зло глядит на фрица. Разглядывает немца и капитан. В петлице фрицевского мундира — знакомая ленточка. Крылатых знает — это бело-красная ленточка «Медали за участие в кампании на Восточном фронте». В солдатском обиходе медаль именуется «Орденом мороженого мяса». Из России этот фриц унес ноги и — надо же — к русским попал на своей территории.
— Что фриц рассказал?
— Сначала в молчанку играл, — отвечает Натан, — потом разговорился. Риттером зовут. Говорит, на аэродроме базируются соединения истребителей и бомбардировщиков 6-го воздушного флота люфтваффе. Сейчас в Восточной Пруссии — немногим более тысячи самолетов. Две эскадрильи прилетели с Южного фронта. Район действия — Каунас, Шяуляй, Курляндия, линия фронта. Кома дующий — генерал-фельдмаршал Роберт фон Грейм. Фриц слышал о нашем десанте. Наши головы оценены в 10 000 рейхсмарок.
— За каждую?
— За каждую.
— Спроси его — он все еще верит в победу, в Гитлера? Только предупреди, чтобы не орал…
— Да, мы, как прежде, верим фюреру! — отрывисто, зло отвечает немец, когда Натан Раневский выдернул у него изо рта его же пилотку. — Победа или Сибирь! Новое
