Сергей Есин - Дневник, 2006 год

После спектакля обмывали премьеру. Был и еще один праздник — двенадцатый ЕЕ день рождения. Еще один год. И я все в той же столовой на 6-м этаже. Столы стоят «покоем»; кажется, и меню не поменялось с прошлого года. Огромное блюдо с холодцом (с него, с холодца Татьяна Васильевна и начнет), большие куски фа ршированного и запеченного мяса с картошкой на подносе. Как правило, все пьют водку, хотя есть кто и не пьет. И люди все те же. Андрей Чупченко, игравший в Белугине главную роль, стал заслуженным артистом. Похоже, они с женой (тоже актриса) ожидают второго ребенка. Максим ….лауреатом премии имени Виктора Розова. Любимицы Дорониной — Мардасова и Любовь Стриженова. Я начинаю привыкать к актерам этого театра. Вот так: один театр, одна газета, одна программа на телевидении. Есть и молодые лица: Константин Сергеевич, совсем молодой человек, — художник по костюмам, и еще два красавца актера:

Когда мы с Авдеевым по бесконечным коридорам из фойе шли на шестой этаж, то где-то краем глаза увидели, как после всех улыбок, поклонов и горы цветов Доронина «разбирала полеты» с актерами, участвовавшими в спектакле. Стоял львиный рык. Уже никакой благостности. Это было сильно, как кусок страсти. Любите ли вы театр? Нас как ветром сдуло

Как обычно, к премьере Татьяна Васильевна дарит всем маленькие подарки. На этот раз она привезла с юбилея Малого театра памятные книги, блюдо, еще целый ворох милых сувениров. Вот так и надо жить! Я тоже соберу как-нибудь дома побольше мелочей, которые так милы в молодости и так мало стоят в зрелые годы и все их раздарю ученикам. Выпускники Щепки, училища Малого театра получают сувениры «по праву». Каждый будет потом вспоминать те особые слова, которые при этом сказала Доронина. И последнее: я получил самое лестное в моей жизни предложение: стать помощником худрука МХАТа имени Горького. Как у Табакова Смеляский. Место классика. Отсюда только на Ваганьковское. Нужен ли я ей или нет, не знаю? Но единственная, — конкретно позаботилась. «Мы вам положим что-нибудь 25 тысяч рублей».

16–17 сентября, суббота, воскресенье. Последняя неделя прошла под знаком скандалов и трагических происшествий. Главное из них, наиболее страшное, это арест 15 депутатов во главе со спикером в Тверской области — коррупция: тарифы, аренды, отвод участков под строительство. Все остальное — даже лишение депутатов мигалок и «флажковых номеров» на автомашины — по сравнению с этим мелочь. К убийствам, поджогам, кровавым разборкам мы уже привыкли. В Красногорске под Москвой, взорвалась станция перекачки канализационных вод, нарушен и водозабор: питьевую воду в городе выдают три раза в день по часу; еле-еле удалось предотвратить спуск фекальных вод в Москву-реку. Убили в Сокольниках первого заместителя министра финансов Андрея Козлова, который курировал частные банки и многие из них позакрывал. В связи с этим пресса испугалась и кое-что разъяснила, а именно, что через эти маленькие коммерческие банки отмываются миллиардные деньги — огромные. Федеральных министров еще пока не убивали.

В Обнинск собирался медленно, заезжал в «Перекресток» и в хозяйственные магазины. В воскресенье вечером был день больших заготовок: засолил целую банку собственной петрушки и сделал две трехлитровых банки перетертых с собственным чесноком помидоров. Завтра займусь яблоками, которых с дачи привез три сумки. Время провел замечательно! Витя, который уехал на электричке еще вечером в пятницу, выкачал из подвала воду и натопил баню. Значит, в субботу баня, а перед тем занимался дневником, собрал остатки огурцов, пожег ботву, проверил, как покрасили сетку на заборе. Читал работу Артема Сухонина «Рассказ о Боге Тьмы». С этой работой Артем поступал в институт, и брать мне его не очень хотелось. Это фентэзи, так мне ненавистное. Парень учится платно. Довольно тщательно, с карандашом в руках занялся только стилистикой. О содержании спорить не буду, объявлю декоративно.

18 сентября, понедельник. Ездил в Олма-пресс вместе с Галиной Степановной. Мне передали мою огромную рукопись после сверки, с большим количеством карандашных пометок — все связаны с политикой, с возможностью кого-то подать на меня в суд, устроить скандал. Судя по всему, читал, кроме рецензентов, юрисконсульт. Все это мне напомнило программных редакторов на радио, их мелочное, без понимания контекста чтений. На всякий случай. Цензура, конечно, не возвращается, хотя о ней говорят постоянно, но поле политической свободы уже сужено. Пометки в рукописи в основном касаются характеристик Путина и высших чиновников. Ничего государственного не тронь!

В тот же день часов шесть просидел, считывая отмеченные места. Просмотрел 500 из 850 страниц. Кое-что поправил, самые резкие выражения смягчил. На Московскую книжную ярмарку, как планировалось, книга опоздала, но, тем не менее, как я благодарен издательству за эту вовсе не коммерческую работу. Значит, это кому-нибудь нужно. Естественно, главный мотор здесь Г.С. Кострова. Все мои дневники могли вообще утонуть, и моя жизнь тогда покатилась бы в другую сторону. Дневники меня захватили ужасно. Возможно, как более легкий вид, по сравнению с романистикой, работы.

На обратном пути из издательства, заезжал в институт. Взял к завтрашнему обсуждению работу Пети Аксенова. В институте меня ожидала книжка с повестью дипломной работы Андрея Коротеева «Пришлые люди». Взрослые ученики дают о себе знать: в тот же день позвонила Лена Нестерина — она написала роман, хочет, чтобы я его прочел.

Довольно любопытный разговор с Б.Н.Тарасовым. Я ответил на вопрос, почему мы разошлись с Минераловым, с которым когда-то были в добрых отношениях. Высказал мысль о том, почему нашу профессуру, которая так активно ездила в начале перестройки за границу, перестали приглашать. В частности и потому, что читала она довольно скучно и не глубоко.

19 сентября, вторник. Теперь для меня вторник — центральный день недели, потому что новый курс, новые студенты и, главное, мне интересно с ними работать. Теперь это стало приносить радость, даже счастье. Я хорошо к семинару подготовился, все продумал, подобрал, как обычно делаю, несколько цитат о творчестве из мировых классиков. На этот раз это были цитаты из «Казановы» Стефана Цвейга. О последней степени выписанности смысла и об отношениях писателя и правды жизни, т. е. самой жизни. Место писателя все же за столом — жизнь изучается им опосредованно. Только жуиры живут ради того чтобы жить. Приятно, что и ребята были — согласны. Опыт, который я позаимствовал у Седых, обязательно назначать двух оппонентов, оказался плодотворным.