Юрий Остапенко - Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора

Это подтвердил и показ в Домодедове двух самолетов с изменяемой в полете стреловидностью крыла. Небольшие, легкие машины то проносились с огромной скоростью, прижав крылья к хвосту, то, расправив их, как планер, медленно парили над аэродромом.

На взлете крыло устанавливается на малый угол стреловидности. Разбег у машины короткий. И уже в воздухе, на глазах у зрителей, крылья как бы складываются, расправляясь лишь перед посадкой».

К Александру Сергеевичу подошел Л.И. Брежнев и горячо поблагодарил его за работу.

Труден путь в Большую Советскую Энциклопедию

Яковлев уже знал этих людей – недавно «инженеру Сергееву» и «конструктору Петровскому» вручали Золотые Звезды Героев за «успехи в освоении космического пространства, связанные с запуском искусственного спутника Земли». «Инженером Сергеевым» оказался Сергей Павлович Королев, конструктор космических систем, а псевдоним «конструктор Петровский», звучавший в открытой прессе, принадлежал создателю космических двигателей Валентину Петровичу Глушко.

Они, как и Александр Сергеевич Яковлев, оказались депутатами Верховного Совета, и сегодня, в первый день сессии, они и встретились, радостно пожимая друг другу руки. Конечно, заочно они давно знали друг друга, хотя и несколько с разных сторон. Понятное дело, что авиаконструктора Яковлева в нашей стране знал едва ли не каждый школьник, а вот о существовании конструкторов космического аппарата под названием Спутник люди могли только догадываться – имена их были объявлены государственной тайной. Но Яковлев узнал о существовании авиационных специалистов С. Королева и В. Глушко много раньше, в далеком теперь уже военном 1944 году, когда ему пришлось возглавить комиссию по расследованию состояния дел в РНИИ, в Ракетном научно-исследовательском институте. Яковлев тогда хотел, было, под каким-нибудь благовидным предлогом увильнуть от этого поручения, поскольку ракетами он никогда не занимался, да и нагрузка была просто сумасшедшая. Но Шахурин сказал, что это поручение Сталина и что Иосиф Виссарионович надеется на его объективное расследование и оценку работы директора института Костикова.

Собственно, по этому поводу и подошли к Яковлеву Королев и Глушко. Их интересовали подробности проверки, а, точнее, насколько был причастен к их аресту Андрей Григорьевич Костиков, который был их коллегой по институту, а вскоре после их ареста возглавил РНИИ.

Тут зазвенел звонок, означавший конец перерыва, и Александр Сергеевич пригласил своих собеседников приехать в удобное для них время к нему на Ленинградский проспект и поговорить обстоятельно, не на бегу.

Против своей воли Яковлев вновь погрузился в события зимы 1944 года. Господи, как не хотелось ему ворошить события тех лет, которые, несмотря на все попытки разобраться в них объективно, ясными до конца так и не стали.

Андрея Костикова Александр Сергеевич Яковлев знал достаточно хорошо. Тот словно реактивная струя (его потом так и звали «реактивный Костиков») ворвался в круг главных конструкторов боевой техники, которые постоянно приглашались к Сталину. И появление его там казалось закономерным. Реактивные гвардейские минометы, прозванные тотчас «катюшами», достаточно красноречиво говорили в пользу Костикова. Настолько красноречиво, что в самом начале войны (редкий случай!) он получил звание Героя Социалистического Труда. Это было 28 июля 1941 года – практически через месяц после начала войны. На оборотной стороне звезды Костикова была выгравирована цифра 13. Неведомо почему, у Яковлева вдруг мелькнула шальная мысль: «несчастливое число!» Но, посмотрев тогда на счастливое лицо Андрея Григорьевича, он устыдился и отогнал прочь глупую мысль.

Яковлев с удивлением тогда узнал, что приказ о запуске «катюш» в серию Сталин подписал в субботу 21 июня, буквально за несколько часов до немецкого вторжения. И вскоре гвардейские минометы, установленные на неприхотливых трехтонках, стали любимым оружием наземных войск. Это было такое оружие, которого немцы так и не смогли воспроизвести в течение всей войны, хотя, конечно же, рано или поздно, они сумели захватить несколько экземпляров этого «русского чудо-оружия».

Вот, собственно, и все, что знал о «катюшах» и об ее создателе Александр Сергеевич до того времени, когда Сталин назначил его председателем комплексной комиссии по РНИИ.

Знаете ли вы, что такое комплексная комиссия?

Нет, вы не знаете, что такое комплексная комиссия, если вам не приходилось ее возглавлять или отвечать на ее вопросы…

…Здание ракетного института размещалось где-то у черта на куличках – на окраине Москвы, на территории сельскохозяйственной академии. И вывеска на краснокирпичном здании вещала тоже про что-то сельскохозяйственное, но Яковлева это не удивило – законы военного времени требовали конспирации.

Поводом для глубокой проверки деятельности института послужило то, что после фантастического успеха коллектива, связанного с созданием «катюши», и авансов, выданных награжденным «именинникам», боевая слава оружия, которое должен был выпускать институт, сильно померкла, если вовсе не свелась к нулю. Нет, гвардейские ракетные минометы «катюша» исправно били врага, а вот далее как-то поутихло. Да так, что это привлекло внимание самого Сталина.

Директор РНИИ Андрей Григорьевич Костиков принял членов комиссии сдержанно, но тревога чувствовалась в его поведении. «А кто бы не ощущал тревоги, если к тебе сам Сталин комиссию направляет. Это, когда награждают, комиссий не надо, они приезжают совсем за другим»).

Яковлев здесь же в присутствии руководства института распределил направления работы комиссии среди приехавших, сам же он решил проверить, как идет создание ракетного самолета, который в свое время был заявлен в плане работы РНИИ, как приоритетная работа.

Александр Сергеевич знал, что практически сразу после вступления в должность директора Костиков отправил письмо в МК ВКП(б), где писал: «…в настоящее время исследовательская работа в области реактивных двигателей показала реальную возможность разработки самолета, который на протяжении 1…5 минут мог бы двигаться со скоростью, которая превышала бы звуковую…». 26 июля 1942 года вышло постановление Комитета обороны о поручении институту вместе с Наркомавиапромом в короткий срок разработать реактивный истребитель-перехватчик. На проектирование, строительство и наземную обработку в условиях военного времени отводилось менее восьми месяцев.

Яковлев, как заместитель наркома отвечавший за новую технику, распорядился соответствующим службам оказывать необходимое содействие ракетчикам, которые пожелали вторгнуться на поле истребителей, но ракетчики как-то не очень активно обращались за помощью, и в круговерти военных забот ему было не до контроля за тем, как идет у «конкурентов» работа над их перехватчиком. Да и, если честно сказать, Яковлев, будучи уже очень искушенным человеком в области проектирования, конструирования и доводки летательных аппаратов, не верил, что малоподготовленные в этом деле ракетчики-артиллеристы сумеют в столь короткий срок создать не просто новую машину, но и принципиально новую. Но это была, как он считал, не его забота. А выяснилось, что теперь и его.