Леонид Млечин - История внешней разведки. Карьеры и судьбы

Почему Сталин не захотел спасти Рихарда Зорге?

В наше время этого человека точно бы не взяли в разведку. Гуляка и выпивоха, любитель слабого пола и светской жизни, авантюрист и искатель приключений… Несложно представить себе лицо заместителя начальника разведки по кадрам — хоть военной, хоть политической, которому предложат отправить такого человека на загранработу, да еще руководителем крупной резидентуры! Но именно такой человек составил славу советской разведки. Я имею в виду Рихарда Зорге, в истории которого все еще мало что понятно.

Вокруг Зорге родилось множество мифов. Писали, что Рамзай сообщил в Москву точную дату немецкого нападения — 22 июня. А кто спас Москву зимой 1941 года? Разведчики уверены, что это дело рук Рихарда Зорге. Обладая огромными связями в Токио, Зорге сообщил в Москву, что Япония не намерена нападать на Советский Союз — императорская армия нанесет удар по Юго-Восточной Азии. Это позволило ставке забрать дивизии с востока и бросить их в контрнаступление под Москвой.

Таким образом, столица была спасена. Вермахт потерпел первое поражение, а японская армия действительно двинулась на юг. 7 декабря 1941 года, когда под Москвой войска генералов Рокоссовского, Говорова и Власова уже гнали немцев, японские торпедоносцы обрушили свой груз на американские военные корабли в бухте Пёрл-Харбор. Но порадоваться точности своего анализа Рихард Зорге уже не смог. Он был арестован и давал показания японским следователям…

Он оказался прав во всех своих прогнозах и предсказаниях. Но тогда, осенью 1941 года, руководители советской военной разведки полагали, что если Зорге и не агент-двойник, то как минимум снабжает Москву дезинформацией.

Рихард Зорге был нелегальным резидентом советской военной разведки, руководителем группы, состоявшей в основном из немцев и японцев. А в разведке всегда исходят из того, что такие люди могут и предать. Тем более к 1941 году у руководства Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии были все основания для подозрений. В ходе кровопролитной чистки советская военная разведка была фактически уничтожена.

Генерал-майор Виталий Никольский, который накануне войны служил в разведывательном управлении Красной армии, рассказывал мне:

— Репрессии, которые развернулись после «дела Тухачевского», нанесли армии такой удар, от которого к началу войны она не успела оправиться. К 1940 году в центральном аппарате военной разведки не осталось ни одного опытного сотрудника. Все были уничтожены. Нашими начальниками становились наскоро мобилизованные выдвиженцы, в свою очередь менявшиеся, как в калейдоскопе.

Когда в Москве арестовывали офицера центрального аппарата, то разведчики, которые на нем замыкались — легальные и нелегальные, автоматически попадали под подозрение. Сначала их информации переставали доверять. Потом отзывали в Москву и уничтожали. Бывало, нашего разведчика отзывали так стремительно, что он не успевал передать свою агентуру сменщику…

А недавние руководители Разведупра на допросах в НКВД подписывали показания о том, что они выдали японцам всю советскую агентуру, в том числе и Зорге.

7 февраля 1938 года бывший руководитель военной разведки Ян Карлович Берзин подписал протокол допроса, в котором говорилось:

«По имеющимся в Разведуправлении материалам известно, что «Рамзай»-Зорге является агентом германской разведки, а также японской разведки. «Рамзай» дезинформировал Разведуправление, и отпускаемые ему довольно большие средства на работу фактически отпускались германскому агенту…

Подозрения о том, что «Рамзай»-Зорге нам мог быть подставлен германской разведкой, у меня были, и я о такой возможности говорил Артузову, также при сдаче дел Урицкому. О том, что Зорге является агентом германской разведки, у меня точных данных не было. По линии моих связей с германской разведкой я об этом не знал, немцы меня об этом не ставили в известность».

На совещании в ЦК в апреле 1940 года по итогам финской войны Сталин укорил нового начальника военной разведки Ивана Иосифовича Проскурова за то, что его агенты дают недостоверную информацию.

Тот согласился, признал, что среди его информаторов много перевербованных агентов и они шлют дезинформацию:

— Так бывает. Товарищ Бочков (начальник особого отдела ГУГБ НКВД. — Л. М.) частенько сообщает, что такой-то, сидя в заключении, на раздумье, вспомнил еще, что он выдал такого-то «Джека», такого-то «Ромэна». А они сидят и дают сведения.

— Где сидят? — не понял Сталин.

— Там сидят, под всякими крышами. — Проскуров пояснил, что речь идет о его сотрудниках, работающих за границей.

Иначе говоря, руководители разведки не верили практически никому. И меньше других — Рихарду Зорге.

В 1937 году, пишет японист Юрий Георгиев, Зорге прислал в Москву фотографию, на которой он запечатлен стоящим рядом во время рукопожатия немецкого посла Герберта фон Дирксена и японского императора Хирохито. Зорге, вероятно, хотел продемонстрировать, насколько он приближен к высшим сферам.

А в разведуправлении пришли к совершенно иным выводам:

«Тот факт, что «Рамзай» на представлении Дирксена японскому императору был допущен в личную палатку императора, доказывает, что он считался там полностью своим человеком. Если бы он был вскрыт и использовался вслепую, то отношение к нему было бы как к советскому агенту (хотя и вскрытому тайно от него), и он ни под каким видом не был бы допущен в палатку императора.

Следовательно, если считать, что «Рамзай» вскрыт, то приходится заключить большее: что он не только вскрыт, а и работает на японо-германцев в качестве дезинформатора советской разведки».

В наши дни выяснилось, что Зорге прихвастнул. Японский исследователь Томия Ватабэ изучил историю этого снимка и установил, что на фотографии изображен вовсе не император, а его младший брат — принц Титибу. Снимок был сделан 6 апреля 1935 года в порту Иокогамы. Принц от имени императора приехал встретить императора марионеточного государства Маньчжоу-Го Генри Пу И.

Вот тогда немецкий посол Дирксен и пожал руку принцу. В довоенной Японии император не мог обменяться рукопожатием с иностранным дипломатом…

В Москве считали, что резидентура Зорге «вероятно, вскрыта противником и работает под его контролем». В НКВД завели на Зорге дело как на агента-двойника. По одним данным, он сам хотел вернуться, а ему не разрешали. По другим данным, его, напротив, пытались вызвать в Россию. Здесь его ждала смерть. Зорге ехать отказался и тем самым продлил себе жизнь. Но беда состояла в том, что ему некуда было деваться…