Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

Я убедился, что они зависят в значительно большей степени от материала объекта, на который их наносят и который они должны украшать, и от инструментов, которыми они воспроизводятся, чем от силы художественной фантазии туземцев. Так как много орудий и утвари папуасов делается из бамбука и тростника, то орнаменты на этом материале составляют большую долю их орнаментов вообще.

Гладкая поверхность бамбука и тростника особенно пригодна для нанесения прямолинейного орнамента, поэтому прямолинейность и составляет характерную особенность большинства папуасских орнаментов. Эта особенность зависит, однако, вполне от свойств материала. Мне известно из опыта, как трудно чертить или нарезать на бамбуке круги и волнистые линии, тогда как прямые линии наносятся, наоборот, очень легко.

Главное орудие для этой цели – острые осколки кремня и раковины. Ими вырезывают или выцарапывают изящный орнамент на бамбуковых коробках для хранения извести, на палочках, заменяющих серьги, на тростниковых древках стрел, на бамбуковых гребнях и на многочисленных бамбуковых сосудах, составляющих хозяйство папуаса.

Предмет, в орнаментации которого папуасы более всего проявляют свое уменье и свою фантазию, – это большой бамбуковый гребень, какой носят все мужчины. Орнаменты, вырезанные на бамбуке и зависящие, как сказано, от свойства материала, переносятся также, как наиболее распространенные и известные, на другой материал, напр., на дерево и глину.

Папуас следует общему всем людям свойству – лени. Он слишком ленив для того, чтобы придумывать что-нибудь новое, если условия позволяют ему не делать этого или даже поощряют его лень. Я неоднократно видел резьбу по дереву и орнаменты, выдавленные на глине, которые в точности воспроизводили орнаменты на бамбуковых изделиях.

Но на деревянных изделиях иногда вырезаются и узоры иного рода, а именно – состоящие из кругов и волнистых линий. Так как дерево трудно поддается обработке первобытными папуасскими инструментами, то такие орнаменты встречаются реже, но в то же время они и сложнее.

Простой черты осколком кремня уже достаточно для того, чтобы на бамбуке получилась ясная линия, тогда как дерево, обрабатываемое тем же инструментом, требует для воспроизведения на нем узора сильного нажима, старательного вырезывания или скобления. При этом уже все равно, прямая или кривая линия, поэтому получаются и криволинейные орнаменты.

Но так как на орнаменты по дереву папуасы употребляют больше времени и старания, то они и выходят тоньше и разнообразнее. Деревянные предметы, на которые наносится такой орнамент, – табиры, копья, барабаны. Подобные же узоры, но более крупные, вырезают на лодках и изредка на хижинах. При этом рисунок сначала грубо вырубается каменным топором, а затем отделывается при помощи острых осколков кремня.

Что степень художественности орнаментации зависит у папуасов, главным образом, от употребляемых для этого инструментов и что орнаменты довольно однообразны не от недостатка силы воображения или уменья, стало для меня очевидным, когда они начали собирать валявшиеся около моей хижины осколки стекла и без моего указания пользоваться ими как важным новым инструментом.

Я мог убедиться, что вследствие этого возникали новые оттенки и новые вариации некоторых видов орнамента по дереву. До тех пор, пока я не ввел у них железных орудий и пока у папуасов не имелось ничего аналогичного настоящему ножу, их орнаменты, которые они вдавливали, оттискивали или врубали в дерево, нельзя было назвать резьбой в настоящем смысле этого слова.

Естественно поэтому, что орнаменты по дереву у папуасов берега Маклая представляются менее дифференцированными и разнообразными, чем у других меланезийцев, которые уже пользуются железными орудиями, получая их от малайцев и европейцев. Теперь, когда и у папуасов имеются железные ножи и топоры, наступает и в этом отношении новая эра в их искусстве, и я не сомневаюсь, что новые и более сложные орнаменты вытеснят постепенно примитивные. Я рад, что у меня сохраняются точные копии с первых опытов изобразительного искусства у народа, жившего еще в 1871 г. в каменном веке.

Из утвари немалую часть составляют гончарные изделия, но так как все гончарное дело находится в руках женщин, а у женщин отсутствует либо интерес к изящному, либо художественный вкус, то все глиняные сосуды совершенно лишены орнамента. Так как глина – материал для орнаментации вполне подходящий, то отсутствие на ней украшений зависит, по-моему, исключительно от отсутствия художественного вкуса и фантазии у папуасских женщин.

Много раз, осматривая гончарные изделия на о. Били-Били, я убеждался, что не недостаток времени был причиной отсутствия на них украшений, а отсутствие интереса к искусству. «Для чего? Это излишне», – говорили женщины, что, однако, не мешало двум мальчикам находить удовольствие в воспроизведении примитивного орнамента вдавливанием ногтя по краям горшков. Практический смысл, направленный «только на полезное», проявляется уже у папуасских женщин.

2. Начатки идеографического письма. Многие рисунки, сделанные цветной глиной, углем или известью на дереве и коре и представляющие грубые изображения, приводят к поразительному открытию, что папуасы берега Маклая дошли до идеографического письма, хотя и очень примитивного. Почти все рисунки, виденные мною, относятся к этой категории; они долгое время служили для меня загадкой, пока один случай (не моя проницательность) не разрешил вопроса.

Этот род произведений искусства носит совсем иной характер, чем первый – простые орнаменты. По большей части, рисунки эти исполнены грубо, на скорую руку, и совершенно непонятны для постороннего. В соседней дер. Бонгу я нашел на фронтоне буамбрамры ряд щитов из влагалищ листьев саговой пальмы. Эти щиты были украшены грубыми рисунками наподобие иероглифов, изображавшими рыб, змей, солнце, звезды и т. п. в различных комбинациях.

Эти 6 щитов сильно меня заинтересовали, но я не мог понять их значения. Открыл я их в первое время моего пребывания на Новой Гвинее, когда я не мог ни удовлетворительно объясняться, ни понимать по-папуасски, чтобы просить разъяснения. В других деревнях я также видел на стенах некоторых хижин рисунки, сделанные красной и черной краской; встречал подобные же фигуры на стволах деревьев в лесу, вырезанные на коре, но, вследствие их простоты и в то же время разнообразия, еще менее понятные.

На широком дощатом крае больших лодок, приходивших с Били-Били, Ямбомбы и с о-вов архипелага Довольных людей, я тоже часто видел нарисованные и вырезанные фигуры в том же роде. Все эти изображения не служили, по-видимому, орнаментами в тесном смысле этого слова; однако их значение оставалось для меня неясным, пока однажды, много месяцев спустя, я не получил неожиданно разрешения загадки во время одного моего посещения Били-Били.