Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов
И1 Скажите, пожалуйста, а зачем Вы учили финский язык?
С А вы знаете... где-то в пятидесятые году начался бум — возврат к финскому языку. И у нас в институте ввели изучение финского языка. В педучилище, в институте. В педучилище у меня ничего не получалось. А вот, в институте преподаватель у нас очень интересный был. [Нрзб] «Учи, дурак, финский язык, учи. У тебя чисто финское произношение. Учи!» . Пятерка в дипломе стоит. А я ему. «Семен Адамыч, в гробу я видал этот финский язык». Что, мне было тогда двадцать два года, дак... в гробу я его видел.
И1 Так, а что, люди не хотели учить... вот, студенты?
С Ну, я... я... меня обязали. Там ведь не выбираешь, обязали. Вот. Ну и что. А вот, когда я сюда-то приехал... уже вернулся из армии, стал здесь жить, когда у меня стали появляться... эти самые... финские тут эти газеты, там еще что-то, вот, тут я уже начал кусать [локти]. Когда начал книжку писать, вот, мне книжку выписал приятель из библиотеки финского консульства в Ленинграде. Выписал. «Дай мне домой!» — «Ни-ни-ни! Только, вот, здесь. Вот, тебе один день, здесь сиди и читай». А что я! Считай, книжка — тысяча, там, страниц. Что я прочту за один день! Вот. По друзьям походил, там, кто знает, кто что-то подсказали, где-то что-то. Сейчас эта книжка у меня, я ее... она вся в закладках. Я время от времени к ней обращаюсь. Потом мне, вот, товарищ, вот, этот [нрзб.] два словаря привез. И я во всеоружии.
И1 То есть, Вы, выходит, сейчас учите финский язык?
С Нет, я не учу его. Я просто читаю с помощью словаря. На ученье финского языка я что-то трудно поддаюсь. Хотя надо было бы. Вот. Ну, понимаю по-фински. Беседовали, скажем, вот, с [Вейковеннамаа]... Беседовали. Я... Вот, что-то он говорит, медленно говорит, до меня доходит. Но ответить я ему не могу. Но я понял, что ему очень хочется побывать на родине. Мы беседовали на парламентской даче у него. Очень хочется побывать на родине, но., что, значит, вот, посодействовать где-то, вот, подшуметь тут с товарищами. Ну, когда он официальный запрос сделал, его сюда допустили. Вот.
ФИ Это в каком году?
С Это был девяностый год. Вот, и самое интересное отзыв его, значит. Мы проехали по шхерам, он нашел свою дачу. Подарил свою дачу нашему мэру тогдашнему, хотя от дачи остался камень и часть фундамента. Распили бутылку... две бутылки шампанского — там народу нас много было. Распили эти две бутылки шампанского. Потом вернулись еще, значит. У меня сидели дома, вот, до позднего вечера. А потом, когда он вернулся на родину... там наш один товарищ жил у родственников, ну, пенсионеров, участник войны, в годах уже товарищ... Собственно, его жена заболела, так там лечение было. [нрзб.] Приехал и сказал: «Ты знаешь, — говорит, — [Вейковеннамма] выступал». В Финляндии есть такая передача «Что произвело... какое впечатление...» или что-то, вот, типа «Самое сильное впечатление текущего года». Самое сильное впечатление было — посещение родных мест. Ну и как? А дальше всё было сказано не в нашу пользу. «Надо же испортить всё, что нами было налажено! Так испортить всё, что нами было...» . Ну, примерно дословно, вот, этот его ответ.
И1 Вам было неприятно?
С Конечно, неприятно. Конечно, не[приятно]. Что тут приятного-то! Ну а что! Что правда, то правда. На правду что обижаться!
И2 А здесь не встречались с таким суждением, вот, от местных, что, вот, «мы пришли, всё испортили»?..
С Видите, они не допонимают, они не видели то, что здесь было, они не знают.
И1А что здесь было?
С Где?
И1Вот, Вы сказали, они не видели, что здесь было. А что здесь было?
С Нет, ну, как было... Как здесь жили люди до тридцать девятого года, собственно, до сорокового года. Войны здесь не было. Они этого не видели. Вот.
ФИ Но они видели следы и, вот...
С Они видели следы уже наши. То, что у нас осталось от того, что в прошлом. И всё. К сожалению. Здесь прошла коллективизация. Сороковой год, всё это... коллективное хозяйство. После войны — то же самое. Дальше, значит, снос, свод хуторов, сселение с хуторов, создание больших, крупных поселков, центров, которые тоже не получились по-настоящему. Так. Дальше, значит, реструктуризацию — нынешний термин, когда колхозы все закрыли, ликвидировали, всё передали в совхозы. Вместо пятидесяти колхозов здесь остались, значит, у нас шесть совхозов крупных, вот. Потом, значит, дожили до того, что... дожили до высот. В семидесятом году наш район давал примерно, ну, четверть всей сельскохозяйственной продукции Карелии. А потом всё пошло на спад. И наконец, сегодня всё практически разрушилось. И даже то, что с помощью соседей сделано, так и то уже разворовывается и продается. Вот, такова судьба зерносушилки в бывшем совхозе «Застава». Ее продали куда-то в Центральную Россию. Чтобы деньги выплатить куркиёкским. Потому что присоединили к Куркиёкам. А не заставским рабочим, не получавшим заработную плату годами. А сейчас пошли, значит, частные АО, ООО, ЗАО, и все они прогорели. Был крупный хороший колхоз «Заря», теперь там это бригада Куркиёки. Был крупный сильный колхоз «Куркиёки», вот, а этот самый... теперь уже едва дышит, едва стоит на ногах. Был молокозавод, оставленный еще с финских времен, хороший молокозавод, вот. Его в девяностые годы вообще загубили. Задумали там спирто-водочное производство делать, вот. Кстати, можно вам — запишите телефон — можно позвонить. Бывший директор совхоза «Куркиёки»... здесь... сейчас я скажу вам... [Называет имя и телефон.] Отец у него — заслуженный агроном — работал, восстанавливал совхоз «Застава». Сам он был директором совхоза «Куркиёки» долгие годы. Очень хорошо знает тот край. [Называет имя.]
ФИ И где он... в Куркиёки живет?
С Нет, вот здесь, вот здесь живет[161]. В
