Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

Орикабе

В Орикабе два дома, христиан четыре; там Яков Кумагае, длиннобородый, дядя о. Ниицума, крещеный в Токио, живет в одном ри от Орикабе; в его доме, который его, еще один, другой же сын Петр в Токио; Итак, там теперь три христианина, два в доме Кумагае и один, Оояма — купец, в городе.

Семмая

В Семмая два христианина, но их ныне нет там, и никого нет. Корнилий в Орикабе прибывал, хотел проповедывать одному — жена больна, нельзя; другому — ушел в Сендай, нельзя. Итак, Корнилий ровно ничего не делает.

Корнилию Морита угроза уменьшения содержания. Корнилию строго наказано: в две недели раз письмо ко мне с подробным известием, что делает, и, если в два месяца не окажет плодов, то есть не приготовит к крещению нескольких, уменьшить содержание.

Окутама

Фома Ооцуки и депутат из Окутама: Павел Оикава говорит об Окутама: крещено всех до семидесяти, из них дом Кона со стариком перешли в католичество, другой дом, родственный сему, тоже перешел; один дом, тоже родственный Кону, перешел в буддизм; охладевших семь–восемь; всех расстроил Кон. Икон не возвращает, лжет, что ему лично даны; а французские миссионеры, мол, «на иконах русских букв нет, так можно употреблять». Теперь до тридцати с детьми хорошие христиане, шесть домов. В субботу и воскресенье на молитву собираются семь–восемь с детьми. Оикава говорит, что, как кончится жатва, четыре–пять человек новых слушателей будет; один язычник чрез него теперь же рассказал Священное Писание, из Мориока. Фукёоин три, сицудзи один — Давид Циба. Женского собрания нет; нужно бы.

Оохара

Из Оохара депутат Павел Нагано говорит: крещено сорок восемь, из них один будто бы уходит в католичество, шесть–семь охладевших, еще в другие места ушедшие есть. На молитву собираются в субботу двадцать, в воскресенье нет совсем службы. Катихизатор был три раза там, новые слушатели есть в Окита — деревня, один ри от Оохара. Женское собрание нужно там. Сицудзи два — карисицудзи, фукёоин не избраны, и вообще, с этим разгильдяем Фомой ничего они не сделают; кажется, совсем не способен и слово–то не может вымолвить, точно рот кашей набит, и лицо какое–то страдальческое.

О Мацукава и Согей смотри выше.

Павел Кацумота и депутат из Мидзусава, Тимон Ендо, говорят в дополнение к вышеозначенному о Церкви в Мидзусава. Говорят: там есть немир из–за расходов; до десяти старых оглашенных есть, их нужно возбудить. Проповедь в городе в трех местах, о чем уже писано, но о чем с настойчивостью еще повторяют. — Еще депутат говорит, что на священника теперь не могут жертвовать, пока храм восстановят. Ладно.

В Иваядо иконы (оставшиеся) в грязном (от бедности) месте. На молитву люди не собираются. Когда приходит Кацумота, день–два приходят христиане, потом нет. Дрязги из–за денег и бедности; тридцать ен денег есть у них, но по рукам, значит — в облаках. — Решено у них, однако, опять построить церковку, разобранная Церковь есть и земля есть — даст на двадцать лет под Церковь свою землю Дамиан Сато. Нужно им теперь квартиру для икон и молельни, всего одна ена в месяц — обещано от Миссии. Христиан там до сорока пяти человек, больше всего женщин — значит, нужно […]а но симбокквай.

О нем священник говорит: ленится; сказано, если не исправится, жалованье будет уменьшено.

Петр Бан плетет, не зная, как вывернуться от укора в лени. Куда–то за десять миль ходил, что тоже худо.

Петру Бану за леностью уменьшено содержание.

Итак, Бану геппи, как писано ему уменьшается наполовину, то есть с 14,50 до 7 1/4 ен в месяц, но по просьбе священника это еще уменьшено наполовину, то есть сокращено ему содержание на 3,50 ены; будет посылаться: семь ен кахи, четыре ему. Еще ему на месте христиане должны бы, по обещанью, давать 2,50 ены, но дают (все же дают, — какие добрые, ничего не делающему) 1,20.

Литургия, за которой диакон Сайкайси производил беспорядок незнанием службы, но, видно уж, он в будущем веке доучится — здесь за одряхлелостью, хоть и не по летам, ему больше выучиться нельзя. И смех, и горе с такими священнослужителями: скажет ектению и убежит, хотя там еще три других, а станешь учить, не втолкуешь, только метается; Царские двери совершенно некстати раскроет, или брякнет что–нибудь так, что сам невозмутимый о. Борис: «А, что такое?» Последнюю ектению о. Борис, не пускаясь в длинный <…> заставить сказать ее диакона, проговорил сам, а Сайкайси так и искал ее в своей книжке до конца литургии. — Проповедь была о «мире и благодати». Церковь была наполнена христианами.

Церковное Собрание назначено сегодня в половине второго, а теперь вот уже двадцать минут третьего, собираться же и не думают — японская аккуратность, исправить которую также безнадежно, как научить Иоанна Сайкайси диаконскому служению.

В половине третьего часа начался Собор. Речь о трех службах тела: невольной — питать тело, полувольной — служить чем–либо государству, совершенно свободной, как способствовать спасению ближних, какую службу вы (не катихизаторы, впрочем) пришли сюда принять на себя, ибо будет здесь фукёоквай (собрание, имеющее целью способствовать делу распространения учения) и будет успех вашего служения, ибо спасение людей — дело Божие, — Богу соработники, хотя земной пользы вам от служения не будет.

Первый вопрос: нужны ли фукёоин по Церквам? Нужны.

Единогласно утверждено и правилом поставлено по всем Церквам поставить фукёоин.

2. Кто же по Церквам фукёоин поставлены, или будут поставлены?

В Мориока: Моисей Тамогами, Иеремия Сираива, Тит Конги (гимназист), Михаил Накасима (то же), Тимон Такусари (то же), Матфей Сарукава, Павел Митамура, Авраам Ито, Павел Сибанай, Петр Савано— всего десять; из женщин: Юлия Кодадзима, Нина Идзумисава, Таисия Сайкайси, Анна Митамура, Мария Мукаида — всего пять. Больше нельзя ли? О. Борис советует больше поставить и говорит ныне горячую речь, что прежде без имени фукёоин, принявшие веру, с радостью служили.

4–я тетрадь

В Коорияма: Иоанн Сато, Никанор Тода, Стефан Од, Симеон Ода, Елисей Сайто, Акила Такахаси, Матфей Хисикава — семь; женщин: Ирина Кайкубо, Ольга Такахаси — две.

В Ициносеки восемь: Петр Ниносеки, Авраам Сато Виссарион Канга, Иона Оояма, Матфей Куросава, Петр Циба, Павел Сасаки, Нафанаил Ойгава; женщин три: Мария Мидзуяма (жена о. Иова), Анна Сато, Дарья Ниносеки.

В Хиката: Иоанн Сираиси.

В Яманоме: Исайя Кангета, Моисей Ямада, Яков Кангета; женщин: Екатерина Кангета, Анастасия Ямада, Таисия Ямада Марфа Ямада.

В Мидзусава: Михаил Сирасава, Тимон Ендо.