Марина Цветаева. Письма 1933-1936 - Марина Ивановна Цветаева

_____

Очень надеюсь повидаться еще до отъезда. Чем больна Вера?[1588] Грипп?

_____

Бальмонтовский вечер прошел — лучше нельзя. Полный зал, и слушали всей душой.

Читали: Шмелёв[1589], я[1590], — ПЕРЕРЫВ — Б<орис> Зайцев[1591] — Поляков-Литовцев[1592] — Тэффи[1593]. Ремизова не было — болен. Сколько набрали — не знаю. Повод: 50-летие литер<атурной> деятельности, а по существу — на лечебницу. М<ожет> б<ыть> прочту свою вещь о нем в Брюсселе. Жена[1594] сказала, что Бальмонт у меня ЖИВОЙ и что я сказала всё то, что хотела бы и не решилась бы сказать — она.

Для меня это — высшее из признаний, ибо она на Бальмонта положила — жизнь.

_____

Итак, буду ждать Вашего зова, пока же от души обнимаю Вас и детей. Привет Вашей маме и брату[1595], когда увидите.

Мур тоже очень рад, что Вы (вы все) нашлись.

                                       МЦ.

Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 55–56. СС-7. С. 495-496. Печ. по СС-7.

31-36. Б.Г. и Е.И. Унбегаун

Vanves (Seine)

65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin

2-го мая 1936 г., суббота

                         Дорогие,

Увы! — завтра мы с Муром на целый день приглашены в другой загород, а С<ергей> Я<ковлевич>, к<отор>ый было мысленно к вам направился, пожелал воочию убедиться — упомянут ли и он, и себя на бумаге не увидев — отступил. Хотя я его и убеждала, что конечно и его звали.

Итак до другого раза.

Сердечный привет и сожаления

                                       МЦ.

Впервые — Марина Цветаева в XXI веке. 2011. С. 274. Печ. по тексту первой публикации.

32-36. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin

6-го мая 1936 г., среда.

                         Дорогая Ариадна,

Итак, жду Вас в пятницу, начиная от 4 ч<асов>.

Если Вы действительно отчаялись потребить весь салат самостоятельно — привезите, пожалуйста! мы за чтением о нем совсем забыли и я потом раскаивалась (o* le remords ne va-t-il pas se nicher![1596]).

Верну Вам Большого Meauln'а[1597] — замечательного.

Обнимаю Вас и жду.

                                       МЦ.

От станции Mairie d’Issy — мимо кафе, где стоят автомобили, всё вверх до небольшой площадки с небольшими деревцами. Перейдя ее влево наискось — попадаете по правую руку на Rue Baudin, пройдя ее, идете вправо по Av<enue> de Clamart и на той ее стороне, очень скоро, наш угловой дом (руина) — второй этаж — стучите.

<Приписка на полях:>

И сирени!!! —

Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 57. СС-7. С. 496–497. Печ. по СС-7.

33-36. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin

6-го мая 1936 г., среда

                         Милый Вадим Викторович,

Получила письмо и корректуру.

О Есенине, в Нездешнем вечере, я сознательно не распространяюсь, ибо мне не*чего сказать о нем хорошего: я его знала годы (1916 г. — 1922 г.) и все годы подряд дивилась малости этой личности, мелкости ее. Поэтому ни словом не отозвалась на его смерть: не смогла, ибо кроме: «как жаль! такой молодой! и такой даровитый поэт!»[1598] — ничего бы не смогла сказать, а это — меньше, чем ничто — для человека, знавшего — годы. Ряд же живых его высказываний[1599] — о людях: о друзьях (Блоке, Леониде К<аннегисере>, Айседоре Дункан) — я просто унесу с собой в гроб, чтобы не унизить понятия поэта.

_____

Отзыв о Гронском. Во-первых — я говорю о поэте и, раздвигая это слово: о лирической сущности, Газданов же и другие молодые прозаики — бытописцы. (Конечно, могла бы прибавить, что и быт не ограничивается бытом своего отечества (не забудьте, что речь больше об отечестве, чем о родине: многие из молодежи родины просто не помнят, а молодой Савинков[1600] кажется и родился* в Париже — между тем его книга неотличима от книг советских молодых поэтов, просто — написана там.) Итак, и бытописец не обречен на исключительный быт своего отечества. Ремизов[1601] — самый русский из писателей! — отлично дал немецкий и бретонский быт — и дал его по-русски. Но я нарочно не трогала бытописателей, чтобы не оказаться заодно с заинтересованными наладчиками, ибо для меня это — вопросы творческие, человеческие, а отнюдь не политические.

Убеждена, что Газданов себя задетым не почувствует, а Эйснер[1602], напр<имер>, — почувствует — очень, ибо я говорю о поэтах, и ей-богу не знаю, что* мне можно возразить.

…Могу, конечно, приписку или вставку: де вполне одобряю мужество и скромность Гайданова[1603], но — боюсь — не будет ли хуже? Ибо, по слову обо мне — 19 лет назад — Бальмонта:

КОЛИ СКАЖЕШЬ — БУДЕТ ЛИШКУ,

КОЛЬ СПОЕШЬ — ТАК СЛИШКОМ ЗВОНКО,

ТЫ ПОХОЖА НА МАЛЬЧИШКУ,

ХОТЬ ПРЕЛЕСТНА — КАК ДЕВЧОНКА![1604]

Мальчишки и девчонки — отпали, но лишку — осталось. Итак, думайте.

В корректуре Нездешнего вечера[1605] два важных места. Одно на