С. Шевчук - Сергей Королев

Пункт 7 – это «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенной в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий или противодействия их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемое в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций, влекут за собой высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества».

Пункт 11 – «всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке и совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения преступлений, предусмотренных настоящей главой».

Прежде всего, Королёва обвиняли в том, что он – член контрреволюционной вредительской организации. Это обвинение, как уже отмечалось, опиралось на показания Клейменова, Лангемака и Глушко, выбитые из них следователями на допросах. Второе обвинение: разработка ракет производилась без чертежей, расчетов и теоретического обоснования, то есть нет документов – нет ракет, а есть только саботаж и обман. На самом деле, чертежи и расчеты, конечно же, существовали, как существовали и протоколы испытаний, и акты экспертиз Технического института РККА, Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского, НИИ № 10 НКОП. Только следователи почему-то не потрудились их посмотреть.

Далее: Королёв специально создавал никуда не годную ракету «217», чтобы задерживать продвижение других, более важных разработок. Вообще-то заказчик – НИИ № 10 в Ленинграде – ракету «217» принял, что было подтверждено актами. И «217-я» не так уж много заняла времени и усилий конструкторов, чтобы отвлекать их от других разработок.

Следующее: не разработана система питания ракеты «212», что сорвало ее испытания. Это тоже не соответствовало истине. Испытания проводились, а без системы питания сделать это невозможно, значит, система все-таки была.

Еще одно обвинение: Королёв создавал ракетные двигатели, заранее зная, что они будут работать только 1–2 секунды, т. е. не будут работать вообще. На самом деле Сергей Павлович лично не разработал ни одного ракетного двигателя – он занимался ракетами в целом.

И последнее: в 1935 году Королёв с Глушко разрушили ракетный самолет. Но на самом деле его в это время еще не существовало. Ракетный самолет был создан позже, и в 1938 году в РНИИ на нем регулярно проводились испытания. Значит, его все-таки не разрушили.

Очевидно, что дело, слепленное на скорую руку, рассыпалось бы при справедливом расследовании как карточный домик. Цементным раствором для этих несостоятельных обвинений стал акт специальной экспертной комиссии по делу Королёва, назначенной Слонимером по требованию оперуполномоченных. В состав комиссии входили Костиков, Душкин, Дедов, Калянова. В акте они написали, что Королёв специально создавал надуманные трудности и запутывал дело, чтобы срывать серьезные заказы. Почему подписал Костиков – понятно, почему это сделали остальные – наверное, просто боялись.

4 августа 1938 года Сергея Павловича вынудили признаться, что он является участником антисоветской организации, в которой состояли Лангемак, Клейменов и Глушко.

В Москве в те дни стояла жара 35 градусов. Тюремные камеры были переполнены, смрад, дышать нечем. Королёв ждал суда. Сергея Павловича, как и многих подследственных до него, не оставляла иллюзия – на суде разберутся, оправдают.

Судили Королёва 27 сентября 1938 года. Председателем Военной коллегии Верховного суда СССР был Василий Васильевич Ульрих, полный, круглолицый человек, о таких говорят – добродушный. Сергей Павлович не признал себя виновным, от прежних показаний отказался. Это была его последняя надежда. Знал бы он, сколько человек в зале суда до него поступили точно так же. Королёва приговорили к десяти годам тюремного заключения. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит…

В церкви Бутырской тюрьмы полторы сотни зэков, среди них Королёв, ожидали отправки в пересыльную тюрьму на Красную Пресню. Сергей Павлович провел там два дня, пока оформляли этап. Затем Новочеркасская пересылка. В ней он пробыл почти восемь месяцев. 1 июня 1939 года оформлен этап, следовавший на восток. Заключенных по пятьдесят человек загоняли в вагоны и запирали снаружи. Там были разные люди – и такие, как Королёв, технари, и военные, и священники, и блатные. На остановках заключенных кормили похлебкой. Ложек не предлагали – пусть едят, как собаки, прямо из мисок. Зэков людьми не считали. И только невесть каким способом раздобытые бумажки, в которых огрызком карандаша было написано: «жив, здоров», свернутые треугольником и заклеенные хлебным мякишем, выброшенные через обмотанное колючей проволокой окошко на рельсы, служили доказательством, что в вагонах везли не призраков – людей. Иногда такой треугольничек находил путевой обходчик и пересылал семье арестованного.

Через два месяца пути эшелон прибыл на станцию назначения «Вторая речка». Территория зоны обнесена колючей проволокой в два ряда, между ними – овчарки, по углам на вышках – пулеметчики. Через десять дней опять этап. Пристань. Пять тысяч заключенных погрузили в трюмы теплохода «Дальстрой». Семь дней Королёв находился в носовом отсеке – семь дней невыносимой липкой духоты и нечистот под ногами, холода, голода и сырости. «Дальстрой» пришел в Магадан. Заключенных накормили, отвели в баню, выдали новую одежду: майка, трусы, портянки, ватные штаны, гимнастерка, бушлат, шапка-ушанка и валенки. И снова пересыльная тюрьма. Через несколько дней Королёва и других заключенных усадили в грузовик ЗИС-5 с крепкой фанерной будкой в кузове. Конвоир сел в кабину к водителю – о зэках можно не волноваться, им некуда бежать, кругом тайга. Четыре дня ехали по тракту: Мякит – Оротукан – Дебин – Ягодное – Бурхала – Сусуман – Берелех. У Берелеха свернули направо. Королёва привезли на прииск Мальдяк.

Прииск Мальдяк был организован в 1937 году и числился типовым лагпунктом. В то время там работало около пятисот человек. Как обычно, зона была ограждена колючей проволокой и сторожевыми вышками по углам. А вокруг сопки, поросшие цветущим иван-чаем. На прииске добывали золото. На Колыме Королёв узнал, что такое комары и мошка. Люди ходили с окровавленными лицами. Вечную мерзлоту бурили отбойными молотками, а там, где даже так с ней не удавалось справиться, закладывали аммонал и взрывали. Руду вывозили на тачках или несли в коробах на лямках. Заключенных поднимали в четыре утра, на завтрак давали кусочек селедки, двести граммов хлеба и чай. Золото добывали в километре от лагеря. На обед зэки получали миску баланды с перловкой, немного каши и триста граммов хлеба.