Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу

— У меня забавное чувство относительно идеи атаковать Скапа-Флоу. Вам не кажется, что скоро мы станем частью истории?

— Разумеется, мы прославимся на весь мир, о нас будут говорить во всех странах. По крайней мере, нас наградят и дадут хороший отпуск. Ну, а если мы провалим задание, то, в этом случае, просто продолжим список наших незадачливых предшественников. В любом случае, можно быть уверенным в том, что U-47 будет у всех на устах.

— Вы не должны так говорить. Мы пройдем, я в этом уверен. Не представляю себя оставшимся в Скапа-Флоу.

— Это в значительной степени будет зависеть от Шпара. Самым сложным будет форсировать заграждения с таким узким пространством для маневра при 10-узловом течении.

— По крайней мере, это — спорт, а значит именно то, что меня будоражит и вдохновляет. Шпар хорошо знает свое дело. Я в нем уверен. Что касается командира, то с его самообладанием он может провести лодку всюду, где есть достаточно воды, чтобы плавать.

— Он строг с людьми. Вы можете его не любить, но он вызывает уважение, а в опасности будете рады, что здесь с вами именно он.

— Согласен, думаю, мы прорвемся, и будь что будет, игра стоит свеч, не так ли?

— Пора кончать разговоры, капитан уже не спит. И сейчас всыплет нам за то, что переводим кислород, — сказал фон Фарендорф, косясь на зеленую занавеску.

Прин в своей каюте снова открыл глаза и держал их открытыми. Он слышал шепот, не разбирая слов, но было нетрудно догадаться, о чем речь. Он чувствовал себя достаточно отдохнувшим и готовым на все. Он надеялся, что его людям также удалось поспать.

Знакомые шумы подсказывали, что лодка просыпается. Резкий запах топлива, масла и пота смешивался со сладковатым запахом одеколона, исходившим от по-своему «блестящих» мужчин, и запахами готовящейся пищи. Чутье подсказывало, что Вальц готовил телячьи отбивные с капустой. Время приближалось к шести вечера. В кают-компании был накрыт стол, и офицеры ждали, когда командир присоединится к ним. Со своего места Эндрасс увидел, как зеленая занавеска резко распахнулась. Появился Прин и занял свое место. Звон ножей и вилок о миски раздавался из «палаты лордов» и унтер-офицерской кают-компании. Поскольку все молчали, царила гнетущая атмосфера. Наконец, Прин заговорил, снимая, таким образом, обет молчания. Это было просто необходимо для подъема морального духа, а что касается воздуха, то его обновят на ближайшем всплытии. Фон Фарендорф больше не мог скрывать своего волнения. С глазами, горящими от возбуждения, он начал без умолку говорить, не замечая, что присутствующие через силу воспринимают его трескотню. Они еще не закончили пить свой кофе, когда в кают-компании появились штабс-машинист Бём и обер-машинист Рёмер. Они доложили об установке взрывных устройств для того, чтобы уничтожить лодку, если та будет повреждена, и возникнет угроза ее захвата врагом. Первый установил заряд в ЦП, второй в электромоторном отсеке. Тем временем, обер-механикерсмаат[11] Блеек проделал то же самое в «палате лордов». Прин отдал этот приказ Вессельсу, а механик выбрал этих трех человек за их хладнокровие. Если команде придется оставить корабль, они будут оставаться на борту, чтобы привести заряды в действие, прежде чем оставить лодку.

В «палате лордов» уже очистили стол после приема пищи. Унтер-офицер Блеек, с помощью матросов Тевеса, Лоха и Херманна занимались перемещением с нижних стеллажей двух запасных торпед в удобное положение для быстрой загрузки в 1-й и 2-й торпедные аппараты. Эти четверо двигали торпеду по левому борту. Блеек и Тевес направляли стальную «рыбу» руками, а Лох и Херманн работали с талями, понемногу поднимая торпеду к погрузочному рельсу, установленному над их головами, пока та не достигла уровня торпедного аппарата № 2. Тевес выпрямился и обтер небритую щеку, по которой струился пот, тыльной частью руки. Спертый, несвежий воздух превращал самую легкую работу в тяжелый труд, и он задыхался. Мелкие капли конденсата искрились на борта корпуса, на крышках аппаратов, на трубопроводах, везде, куда ни посмотри вокруг.

Затем настала очередь торпеды правого борта. Секундная стрелка на часах ЦП без устали бежала вперед. Приближалось время всплытия. Один за другим люди переходили на боевые посты, не дожидаясь сигнала тревоги. Старший матрос Хольцер, обнаружив своего старшину Бёма в ЦП за вентиляцией и продувкой станции погружения-всплытия, направился к эхолоту. Шпар тоже находился на рабочем месте, расположившись за небольшим столом, где была расстелена карта подходов к Скапа-Флоу. Вскоре прибыл и Вессельс. В боевой рубке старший матрос-рулевой Шмидт увидел всех, кто собирался заступать на верхнюю вахту, уже одетыми в прорезиненные плащи: унтер-офицеры Самманн и Дзиаллас, старший матрос Хэнзель, фон Фарендорф и Эндрасс.

Старпом, широко расставив ноги, скрестил руки на груди, боцман Самманн был поглощен чисткой ногтей, а Хэнзель буравил его подбородок сосредоточенным взглядом школьника во время устного экзамена. Они услышали, что кто-то поднимается по трапу из ЦП, и в проеме люка появилась голова торпедного электрика Шмизека. Без слов тот обосновался перед прибором управления торпедной стрельбой (ПУТС).

— Интересно, как там погодка? — поинтересовался фон Фарендорф, не обращаясь ни к кому конкретно, а так, ради словца.

— Шторм, похоже, закончился. С утра ветер устойчиво слабел, а с ним и море, так что все спокойно! — ответил Эндрасс.

Гнетущая тишина охватила группу. Лица людей были серьезны, ожидание активных действий порождало нервозность.

Прин натянул свои прорезиненные доспехи поверх синего пуловера с глухим воротником. Поправил некогда белую фуражку и облокотился ладонями на косяк крошечной радиорубки. Функмаат Бланк[12] напряженно прослушивал горизонт. Развернувшись, он доложил:

— Шумы винтов отсутствуют, герр капитан-лейтенант!

— Хорошо, Бланк.

Командир прошел ЦП, схватился за поручень трапа и поднялся в боевую рубку. Фон Фарендорф осторожно взглянул на часы: 18.57.

Глаза присутствующих обратились к командиру. Казалось, тот взвешивает свое решение, после чего на его лицо вернулся обычный сумрачный взгляд.

— По местам стоять, к всплытию!

Эти четыре слова возымели немедленный результат. Общая напряженность тут же спала. В боевой рубке выключили все освещение.

— На перископную глубину!

Заработали насосы. Отработанными жестами Вессельс корректировал дифферент при всплытии с грунта.

С гулом заработали электромоторы.

— Лодка всплывает… под килем один метр… два метра, — докладывал Вессельс.