Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу

— Думаю, что все будет в порядке! — прокричал он.

— Еще долго?

— Трудно сказать, по надеюсь, что нет.

— И когда, по-вашему, сможем погрузиться?

— В половине пятого.

— Отлично! Тогда сразу и начнем.

Прин вернулся в каюту, исполненный уверенности. Он знал, что у стармеха нет привычки болтать попусту.

Неисправность дизеля подсознательно вернула его к мыслям о трудностях, которые он готовился встретить на пути к Скапа-Флоу. Сидя на койке, он пытался представить вид блокшивов, перекрывающих канал. Мысленно он повторял маневры по проходу между ними, рассеянно сопровождая взглядом свой свитер, раскачивавшийся на крючке в такт неистовой качке корпуса подлодки. Он изучил документы настолько хорошо, что мог нарисовать план Кирк-Саунд в мельчайших деталях. Но, вне всякого сомнения, без 1400 «лошадей» каждого из двух дизелей ему не обойтись.

Из переговорной трубы донесся простуженный голос:

— Командира просят прибыть на мостик.

Он взглянул на часы: 04.00. Да, самое время подниматься на мостик. Он надел сапоги, клеенчатые доспехи и направился к трапу в ЦП.

Эндрасс доложил об изменении курса в 01.30: больше ничего не произошло.

Небо оставалось пасмурным, а море было покрыто пеной. Ледяные брызги хлестнули по лицу, и Прин плотней натянул зюйдвестку.

— Механики собираются запускать дизель? — спросил старпом.

— Они собираются приступить к ремонту, как только мы ляжем на грунт. Вессельс настроен оптимистично: говорит, чтобы все исправить, много времени не займет.

Видимость стала превосходной. Прин взял бинокль. Вскоре его острый глаз разобрал на фоне волн темнеющую массу острова. Опустив бинокль на грудь, он взглянул на звезды.

— Курс 130!

Затем повернулся к Эндрассу:

— Погружаемся через 10 минут. В 04.45 собрать команду в носовом отсеке!

— Яволь, герр капитан-лейтенант! — ответил старпом, полагая, что именно тогда командир объявит всем о миссии в Скапа-Флоу, интересно, как?

В разрывах облаков показались открытые кусочки неба. Прин снова взял бинокль и нацелил его в корму в направлении земли. Острова были теперь едва различимы. Он склонился к переговорной трубе:

— Замерить глубину эхолотом!

— 90 метров.

— По местам стоять, к погружению! — Приказал он, нажимая клаксон срочного погружения.

Замерзшие, с покрасневшими от ветра и соли глазами и веками люди на мостике с нетерпением ожидали этой команды. Они посыпались вниз в рекордное время. Прин сам задраил люк и спустился в боевую рубку.

Тревога! Задраивается рубочный люк.

Задраивается рубочный люк.

— Погружаться на глубину 90 метров! Ложимся на грунт! — Крикнул он, пытаясь перекричать шум воздуха, выходящего из балластных цистерн и рев врывающейся туда воды. Одновременно он задраил переговорную трубу, соединяющую мостик с боевой рубкой.

Пока звучал сигнал погружения, в центральном посту, дизельном и электромоторном отсеках был выполнен целый ряд привычных маневров: механики остановили левый дизель, разобщили линию вала, соединяющую его с электромотором, и закрыли захлопки подачи воздуха к дизелю и газовыхлопа, то есть все мероприятия, сопутствующие остановке дизеля. Как только тот был застопорен, электрики пустили электромотор; клинкеты вдувной и вытяжной вентиляции были перекрыты. Те, в чьем заведовании находились клапаны вентиляции ЦГБ, открыли их, за исключением клапанов средней группы.

В центральном посту Вессельс контролировал по сигнальным лампам на пульте погружения-всплытия открытие-закрытие забортных отверстий. Получив приказ командира из боевой рубки о погружении на 90 метров, он открыл клапаны вентиляции ЦГБ средней группы, дернув на себя специальные рычаги на подволоке.

Бортовая и килевая качка уменьшились, а затем и вовсе пропали. Лодка уходила на глубину с минимальным дифферентом. Инженер-механик непрерывно докладывал глубину погружения. Наконец, гул электродвигателей прекратился, легкий удар, и U-47 легла на грунт.

Личный состав начал прибывать в носовой отсек. У переборочной двери Эндрасс пересчитывал их, чтобы убедиться, что все в наличии. Из-за небольшого размера отсека всем пришлось самостоятельно определяться в пространстве. Занявшие места на верхнем ярусе коек были вынуждены согнуться.

Собравшиеся в отсеке не двигались и хранили молчание. Доносилось лишь легкое трение корпуса о песок, придавая моменту необычайную торжественность.

Послышались шаги, и в отсеке появился Прин. Он давно уже подготовил короткую речь, но в итоге произнес совсем другое:

— Этой ночью мы идем в Скапа-Флоу, — сказал он, чеканя каждый слог.

Новость была встречена полной тишиной. Капля конденсата с шумом упала на металлическую палубу.

— Не скрою от вас тот факт, что операция эта не из легких и, тем не менее, она выполнима, в противном случае я бы на нее не согласился.

Напряженные лица подводников внимательно уставились на своего командира. Прин оглядел бледные физиономии, освещенные тусклым светом электрических светильников, и почувствовал, что наряду с искренним удивлением его люди испытывают облегчение оттого, что до них, наконец, довели цель похода. По его губам скользнула призрачная улыбка, как это часто бывало, и он продолжал:

— Инженер-механик должен завершить ремонт топливно-масляной системы правого дизеля. Те из вас, кто не стоит на вахте, дежурстве или в дизельном отсеке, должны оставаться в койках и отдыхать. Вахта поднимет кока в 15.00. Обед в 17.00. В ходе всей операции горячей пищи не будет; только бутерброды на боевых постах. Кроме того, каждый получит плитку шоколада. Придется экономить электричество, и все светильники, в которых нет особой необходимости, должны быть выключены. Двигаться только по необходимости, чтобы не расходовать кислород, остаемся на грунте до вечера. Никакого шума. Невзирая на глубину, акустика способна довольно точно нас обнаружить. В ходе самой операции — полная тишина: мне нужна полнейшая тишина. Ни один приказ или доклад не должен повторяться дважды!

Он прекратил говорить и слегка опустил голову, давая всем понять, что речь закончена, по тут же выпрямился и добавил:

— В наших же собственных интересах, проснувшись, быть в лучшей форме, поэтому всем спать! Доброй ночи!

Внешне невозмутимые люди, словно прикованные к месту, не могли разойтись. Командир развернулся кругом и вышел, сопровождаемый взглядами, которые он чувствовал своим затылком и спиной.

Снова стало слышно, как капли конденсата падают с подволока на палубу.