Евгений Сузюмов - Курс — океан

В дневниках Папанина и Федорова на многих страницах мы читаем о тяжелых условиях, в которых приходилось работать Ширшову.

Так, Папанин записывал в дневнике 30 июня: «Много работы у Петровича; он теперь ровно сутки не будет отходить от гидрологической лебедки…» Запись 29 июля: «Петр Петрович работал на лебедке. Через каждый час он опускал вертушку на разные глубины, определял течение на всех горизонтах. Этим делом он был занят четырнадцать часов подряд». Из записей 14 августа: «У Петровича руки опухли от работы на лебедке…» Из записи 3 сентября: «Петр Петрович проспал только три часа и снова ушел к лунке делать серию вертушечных наблюдений. Он пробыл у лунки до вечера, вернулся в палатку и лег спать. Мы его не будили, а в полночь он сам проснулся, быстро и молча оделся и опять ушел к лебедке… Ему снова придется работать сутки без сна…» Из записи 19 декабря: «Чем быстрее протекает наш дрейф, тем больше работы прибавляется у Петровича… По тридцать шесть часов подряд проводит Петрович у лунки, извлекая пробы воды с разных глубин…» Из записи 18 января: «У него сильно опухли руки, но он мужественно продолжает трудиться, разгадывая тайны океана…» Аналогичные отзывы мы можем найти и в дневниках Федорова и Кренкеля.

Карту дрейфа льдины составлял Федоров, а Ширшов наносил на нее затем промеры глубин океана. Первые два месяца льдина дрейфовала довольно медленно: в июне прошла по прямой 65 километров, а в июле — 72. Такая скорость дрейфа позволяла Ширшову и Федорову не только вести систематические наблюдения, но и производить первичную обработку полученных материалов и регулярно передавать в Москву сводки о результатах научных работ. Под руководством Ширшова брались глубоководные гидрологические станции, он же брал и гидробиологические станции: сбор планктона сетками на разных горизонтах. На выполненных до дна гидрологических станциях брались также пробы грунта. Геолога в составе станции не было, поэтому колонки грунта Ширшов аккуратно упаковывал для последующего изучения их на Большой Земле. Полученные пробы воды и планктона он относил в палатку, где подвергал их всестороннему анализу.

Обработка Ширшовым материалов первых гидрологических станций принесла интересные результаты. Толща океанических вод под ледяным покровом оказалась неоднородной по своим физическим характеристикам — температуре, солености и плотности. Так, от поверхности до глубины 150 метров находился слой воды с низкими температурами до минус 1,7° и с пониженной соленостью. В следующем слое до глубины 250 метров температура воды резко повышалась, достигая почти нуля градусов. Затем в слое от 275 до 600 метров вода была уже с положительной температурой до 0,78° и максимальной соленостью. Ниже 750 метров температура воды вновь была отрицательной, достигая на глубине 2000–2500 метров минус 0,87°.

Ширшов поделился своими выводами с товарищами:

— Как вы помните, полученные данные нашей самой первой станции позволили сделать предположение о проникновении атлантических вод до самого полюса. Теперь же, на основании обработки материалов нескольких станций, мы можем уже уверенно сказать, что атлантическая вода, открытая Нансеном в более южных широтах Центрального полярного бассейна, мощным потоком поступает в околополюсный район, внося в центральную часть Ледовитого океана большое количество тепла. Эти выводы еще более подкрепились материалами гидрологических станций, взятых в июле, когда льдина дрейфовала в пределах 88°30′ — 87°50′ с. ш. Измерения температуры океанических вод на разных горизонтах показали, что на глубинах от 250 до 600 метров проходит относительно теплое течение атлантических вод.

Здесь мы должны отдать должное не только большой эрудиции Петра Петровича как океанолога, но и его высокой научной интуиции. Ведь обычно, прежде чем дать физико-океанографическую характеристику какого-либо океанического бассейна, надо провести сбор материалов на нескольких гидрологических разрезах, и притом не один раз и в разные сезоны. Ширшов же на основании данных, полученных им на первых станциях, сделал заключение о том, что атлантические воды идут не только на восток, но широко распространены и в центральной части Полярного бассейна и, очевидно, заполняют ее целиком. Эти выводы Петра Петровича были блестяще подтверждены в послевоенные годы результатами работ последующих экспедиций «Север» и дрейфующих станций «Северный полюс».

Наблюдения Ширшова за жизнью океана принесли много нового и интересного, а порой и неожиданного. Так, бытовало общее мнение об отсутствии или крайней бедности жизни в районе Северного полюса. Первые планктонные сетки, поднятые Ширшовым из поверхностных слоев океана, казалось, подтверждали это мнение. Но зато необыкновенно большой «урожай» принесла планктонная сеть, поднятая с глубины 1000 метров. Было получено великое множество планктона, особенно рачков, окрашенных в яркий красный цвет.

— Такой цвет характерен для обитателей больших глубин, лишенных света, — заметил Петр Петрович, разбирая свой обильный улов. — Но почему так запаздывает гидрологическая весна?

Гидрологическая весна пришла после 20 июля: в верхних слоях океанических вод наступило бурное цветение фитопланктона. Ширшов поделился с товарищами своими наблюдениями:

— Мы опровергли еще одно утверждение об отсутствии живых организмов в подледном слое воды. До сих пор бытовало мнение, что ледовый и снежный покровы препятствуют проникновению в воду солнечных лучей и тормозят процессы фотосинтеза в верхних слоях воды. Теперь же мы обнаружили, что стаявший снег и наличие больших озер на поверхности льдины делают ее достаточно прозрачной для прохождения через лед лучей солнца. А вот эта желтовато-красная окраска снега на границе нашей льдины о чем говорит? — продолжал Петр Петрович. — Она вызвана развитием микроскопических водорослей. До сих пор это явление — цветение снега — мы наблюдали только в более южных широтах Ледовитого океана…

Частыми гостями льдины оказались и «наземные» обитатели Арктики. С первых же дней льдину посещали птицы: пуночка, чистик, два вида чаек. А когда летнее солнце растопило снежный покров льдины и прогрело воздух, зимовщики обнаружили в разводье около льдины тюленя — морского зайца, а несколько позже — двух нерп.

Льдину продолжало нести на юг. В середине августа пришла осень, а с ней морозные дни. Зимовщики готовились к длинной и суровой полярной зиме. Ширшов и Кренкель уже имели представление о том, что такое полярная ночь на хрупкой льдине. И готовились к ней, не снижая объема научных работ. Рабочий день был загружен до предела: Ширшов продолжал брать гидрологические станции, собирать планктон, доставать со дна образцы грунта, проводить обработку собранных материалов за лабораторным столом, Федоров без устали проводил магнитные и гравиметрические измерения, астрономические определения координат льдины и ее ориентирования — по этим данным они определяли скорость дрейфа льдины. Часто работали круглые сутки, спали урывками. И все же находили время для дружеских бесед и обмена мнениями, записей в дневниках, для выполнения обязанностей корреспондентов. Каждый из четырех являлся корреспондентом той или иной центральной газеты, Ширшов, например, был прикреплен к «Известиям». И еще неукоснительно выполнялось одно условие: в 23 часа 30 минут собираться в палатке у репродуктора и слушать передачу «Последних известий» по радио из Москвы. В этих передачах полярники часто слышали рассказы об их дрейфе, обращенные к ним слова привета, что наполняло их сердца большой радостью. Правда, они не баловали редакции корреспонденциями, хотя хорошо знали, с каким нетерпением ждут читатели вестей об их жизни и работе. Ведь вся страна с напряженным вниманием следила за их дрейфом.