Марк Рейтман - Русский успех. Очерки о россиянах, добившихся успеха в США

Судьба принесла Давилу несколько лотерейных билетов, но так, в меру, не миллионного достоинства. Первый лотерейный билет состоял в том, что родители привезли его из захолустной деревушки Узлян Минской губернии в Америку в девять лет. Это был 1900 год. Хороший американский язык, начавшийся с традиционной немоты на манхеттенском подворье, был составной частью его карьеры. Известно, что мало кто из выучивших язык в возрасте после 10 лет владеет им достаточно хорошо, т. е. не сбивается порой на русизмы, на грамматически верные, но языково-небезупречные конструкции и чувствует все оттенки.

Но первые шесть лет карьеры Давида в Компании Беспроволочного Телеграфа как будто не предвещали сногсшибательного успеха: он стал всего лишь полноправным оператором радиостанции. За этим скромный успехом стояли годы неустроенного эмигрантского быта, еще не ведавшего никаких велферов, тяжелые пачки газет на идише, которые приходилось жадно хватать и всучивать читателям с криком «Экстра!», суровый и нищенский семейный антураж, где царил всесильный и беспомощный матриарх – бабушка Ривка. И наконец, то благодатное сочетание американских возможностей и отсутствия прочных надежд на наследство, какое окончательно вершит эмигрантский успех в Америке.

И тут судьба вручила Давиду Сарнову второй лотерейный билет несколько более высокого достоинства. Надо сказать, что до 1912 года развитие радио сопровождалось поразительным безразличием общества. Причем это было характерно как для беспроволочного телеграфа, что вполне понятно, так и для радиотелефонии, что понять труднее. И политические передачи, и новости, и выступления эстрадных певцов, и оперные спектакли с участием Карузо уже прозвучали в эфире, но натолкнулись на всеобщее равнодушие как пошлые и скучные игрушки. В лучшем случае их слушали полсотни профессиональных радистов на своих дежурствах. «Слушать радио» – просто никому в голову не приходило.

И вдруг все переменилось! 14 апреля 1912 года публика почувствовала интерес к запаху жареного мяса из эфира, хотя этот запах исходил от ледяной горы, в которую врезался самый большой, самый престижный, и вообще самый, самый, самый пароход «Титаник». Мы даже сейчас еще ощущаем дыхание этой трагедии, хотя и погибло-то «всего» 1500 человек – ерунда в сравнении с последующими мировыми войнами! Но нас сейчас интересует не трагедия «Титаника», а как мир узнал о ней. А узнал он из телеграммы, полученной в Нью-Йорке с парохода «Олимпик» за 2500 километров: «Пароход „Титаник“ врезался в айсберг и быстро тонет». И принял эту телеграмму оператор Давид Сарнов, который после этого трое суток не снимал наушников, окруженный трепетным вниманием всего мира.

По приказу президента США Тафта, было прекращено все постороннее радиовещание, и весь мир судорожно ловил сигналы судов из района бедствия. Образ симпатичного паренька в наушниках задержался в поле зрения американских газет, ибо именно он служил в тот момент самым надежным источником информации.

А тут еще такая незадача: радиокомпания Маркони, попавшая в центр общественного внимания, нуждалась в американизации, так как была всего лишь американским филиалом британской компании; как сам Маркони, так и многие его сотрудники сходили за американцев лишь с большим натягом. Может быть, поэтому Давид Сарнов пошел в гору: он стал инспектором радиослужбы Нью-Йоркского порта, а затем и всех Штатов. Но энергия распирала молодого эмигранта по-прежнему. Он был полон идей, как: Лучше вести радиовещание с точки зрения содержания передач, их структуры и оборудования – ведь ничего этого еще не было!

Да тут еще апрель 1917 года, до Америки докатилась Первая мировая война. Все передатчики конфискованы правительством, сразу понявшим их военное значение. Сарнов у кормила всех этих по-американски быстрых организационных перемен. Одна из его обязанностей – организация технической учебы сотрудников фирмы Маркони, другая – проведение этой учебы (которую между прочим прошел и менеджер, принявший его оффис-боем), третья написание разнообразных журналистских материалов, четвертая – докладные записки начальству… Где тут было думать о собственном высшем образовании? Нам не удалось найти никаких сведений о Сарнове-студенте. Зато в его обязанности по должности генерального менеджера созданной в 1917 году и слившейся через два года с компанией «Маркони» Радиокорпорации Америки (РКА) входила оценка и финансовая поддержка всех ведущих достижений мировой науки в этой области. Например, это он дал добро на детекторные приемники, изобретенные генералом Генри Данвуди и положившие начало миллионному движению радиолюбительства. Затем покровительством Сарнова пользовались изобретатель гетеродина Эдвин Армстронг; наконец, именно Сарнов опекал своего гениального соотечественника Владимира Зворыкина, изобретателя современного электронного телевидения. И за всем этим многообразием надо было внимательно следить. Не всем великим изобретателям это удавалось; например, увлеченные своими идеями стареющий Эдисон и неугомонный Маркони за калейдоскопом радиомира, откровенно говоря, не поспевали. Одним из правильных кардинальных решений, принятых Сарновым, была поддержка предложенной Зворыкиным электронной развертки изображения; большинство специалистов склонялось к механической развертке, которая была развита значительно лучше и сулила быстрый успех.

Тем не менее к чужаку тщательно присматривались, не давая ему сверх важных постов; зато стоило дать сбой, сделать неверную ставку, и собрание акционеров РКА немедленно отреагировало бы на это, благо речь шла формально не о ключевой позиции. Только в 1930 году Сарнов, давно уже фактический глава РКА, основоположник всех направлений деятельности от практического радиовещания до производства радиоприборов, стал ее президентом. Это промедление было, по нашему мнению, очевидным следствием 5-го пункта, а к тому же незримого эмигрантского клейма (что в какой пропорции – об этом я предлагаю подумать читателям). К тому времени уже вся Америка и пол-Европы обзавелись «музыкальными ящиками», предложенными Сарновым еще в 1916 г. Эти «ящики» развлекали и образовывали их, а также вколачивали в них рекламу по сарновскому стереотипу. Была и конкуренция – как же без нее! Руководил конкурирующей компанией У. Пэйли, по совпадению (случайному ли?) тоже сын российского эмигранта. Это так американцы опривычили еврейско-украинскую фамилию «Палей».

2 июля 1921 года с матча на первенство мира по боксу в тяжелом весе между Демпси и Карпентьером из города Джерси-Сити (США) началась трансляция спортивных событий в прямой эфир. Болельщики выходили на площади, так как индивидуальных приемников. было еще очень мало. В 30-е годы зазвучало в эфире, с подачи Сарнова, пение Титта Руффо и беньямино Джильи, миллионы слушателей, никогда не бывавших в концертном зале, приобщились к искусству Артуро Тосканини и Яши Хейфеца через дочернюю для РКА радиостанцию Эн-би-Си… Разлетелись по всему свету звуки, издаваемые голосовыми связками, трубами, саксофонами и кларнетами знаменитых джазменов. Симфония и джаз долго соперничали, пока наконец не были объединены временем и, добавим, радиовещанием в единое понятие «музыкальной классики». Питомцы Сарнова рассказывали и о событиях В мире, и скоро это стало главным, отчего массы людей в западном мире припадали к приемникам, разумеется там, где они не были отобраны: начиналась полоса тревожных событий.