Анна Корниенко - Тамерлан

Трудно ли представить, что подобные размышления беспокоили разум Великого эмира? К примеру, дивными вечерами, когда нещадная дневная жара сменялась спасительной прохладой, когда мириады ярких звезд высыпали на небе и освещали землю призрачным светом, а из отдаленных оазисов веяли тонкие ароматы цветущих растений… Когда завороженный и очарованный человек начинал чувствовать себя ничтожным и мелким в сравнении с небесным и земным величием, с безраздельным могуществом Всевышнего… Пожалуй, нет. Близкое общение с учеными, интерес к философии, несмотря даже на то, что она была вне закона, практически гарантируют это. Что же до отношения к людям вообще – как уже было сказано выше – Тимур ценил людей и умел дорожить ими, и сейчас неважно даже, что причиной этого были не высокие душевные порывы, а элементарная корысть, о чем он сам откровенно говорит в своих «Уложениях». Он берег их жизнь для того, чтобы они берегли его власть. Вполне взаимовыгодный обмен… Многие из первых примкнувших к нему воинов были выходцами из простого народа, птенцами, вскормленными в гнезде Тимуровом. И если бы по отношению к кому-нибудь из них когда-то он проявил незаслуженную жестокость или повел себя с ними несправедливо, возможно, на месте эмира сидел бы не Тамерлан, а кто-то другой. Тимур всегда помнил об этом. Как и о том, что сегодняшний враг может стать завтрашним другом. И наоборот. «Полный внимания и осторожности к своим врагам и друзьям, я держался мудрой политики переносить терпеливо их речи и поступки… Опыт, который я вынес из превратностей судьбы, научил меня, как нужно поступать с друзьями и с врагами». Если эти тексты действительно надиктованы Великим эмиром, нет повода не верить его словам.

К одному только человеческому греху никогда не проявлял терпимости Амир Тимур – к предательству. «Неприятельский воин, неизменно преданный своему повелителю, мог рассчитывать на мою дружбу. Когда он становился под мои знамена, я награждал его заслуги и верность, принимая его в число своих союзников. Но тот воин, который в момент сражения оставил своего полководца, чтобы перейти ко мне, был в моих глазах самым мерзким человеком». Тимур описывает случай, когда во время войны с ханом Тохтамышем эмиры последнего сделали Тамербеку несколько письменных предложений. Этот шаг был вероломством с их стороны по отношению к своему князю. Тамерлан пришел в негодование от подобного предложения, поскольку был уверен, что предавший однажды легко предаст снова. Поэтому в качестве ответа послал им свои проклятия.

Мы знаем, что, возможно, в глубине души и проклиная изменников, Тимур все же нередко прибегал к их услугам ради достижения поставленных им целей. Но не будем спешить осуждать прославленного полководца. Как говорил великий государственный и политический деятель Авраам Линкольн, «нас там не было и неизвестно, как бы мы сами повели себя на его месте».

Когда читаешь «Уложения» Тимура, на глаза наворачиваются слезы восхищения – настолько идеальный образ предстает перед нами. Настолько идеальный… Слишком идеальный. Слишком ли?.. Как знать. Кстати говоря, какие бы леденящие кровь легенды о жестокости Тимура не доводилось нам сейчас слышать, какой бы «грозой» всех времен и народов ни казался нам среднеазиатский завоеватель, его современники вряд ли воспринимали прославленного полководца как жестокого и беспощадного правителя. Жители Азии по-своему любили его и гордились им, несмотря на то что претерпевали от него…

Мы не пытаемся ни обелить, ни очернить легендарного эмира. Мы лишь хотим попытаться немного разобраться в том ворохе загадок, который он после себя оставил. Но вряд ли у нас что-то получится, если мы не выясним причины его бесконечных походов. Можно представить, что Тимур – обыкновенный деспот, мечтающий о власти. Но такой подход ничего не объясняет. Побеждать своих противников – слишком непростое и рискованное занятие. Должно быть что-то еще, что-то более значимое и весомое. Что же это может быть? Давайте подумаем…

Во второй половине XIV века четыре ханства, составляющие завоевания Чингисхана, потеряли единство. Чагатайское ханство (Средняя Азия), в свою очередь, раздробилось на Могулистан (Семиречье и Восточный Туркестан) и Мавераннехр (земля между Амударьей и Сырдарьей). Ханы Могулистана постоянно враждовали из-за спорных территорий с правителями Самарканда и разоряли Мавераннехр. И когда безродный (непрямой потомок «покорителя Вселенной» Чингисхана) Тимур пришел к власти в Самарканде, сплотил соседние племена и дал жесткий отпор ханам Могулистана, наследники монгольской орды встревожились. Они увидели в новом эмире того, кто может уничтожить установленный порядок передачи власти. Тимур оказался угрозой главному – закону, и с этим они не намеревались мириться. Потому объявили ему войну. Ханы Золотой Орды, мамлюки Египта, султан Багдада и турки-османы были едины в своем стремлении угомонить «безродного». И Тимур принял их вызов. Чтобы спасти свою жизнь и собственные владения, эмир использовал все средства. Он стремился уничтожать своих врагов поодиночке, что ему отлично удавалось, хотя пришлось потратить на это всю свою жизнь. Тамерлан был вынужден не вылезать из седла (говорят, что он по семь дней не спускался с лошадиной спины), постоянно опасаться предательства, ждать нападения, которое могло произойти в любом месте и в любое время. Он терял в битвах своих любимых сыновей и внуков, верных и преданных воинов. Но по-другому было нельзя – либо походы, либо смерть и разорение Мавераннехра. Так что причина его бесконечных походов крылась не только в стремлении властвовать, желании подчинить себе основные торговые пути и возможности прокормить огромную армию. Свобода и независимость подчиненных ему территорий, постоянная опасность нападения врагов, реальная угроза уничтожения его страны мировой военной коалицией – вот то основное, что заставило Тамерлана окружить свои земли поясом вассальных государств, для чего ему пришлось мобилизировать все силы. И это помогло – ему удалось решить практически не решаемую задачу по защите Мавераннехра.

Практически всю свою жизнь Тимур проводит в завоевательных походах. В 1381 году им взят Герат (Персия). Нестабильная политическая и экономическая ситуация, сложившаяся к тому времени в персидском государстве, способствовала воплощению в жизнь планов завоевателя. Возрождение страны, начавшееся в период правления Ильханов, снова угасло в связи со смертью последнего представителя рода Абу Саида. В отсутствие наследника трон по очереди занимали соперничающие династии. Положение усугублялось столкновением между династиями монгольских Джалаиров, правящих в Багдаде и Тебризе; персо-арабских родов Музаффаридов, правящих в Фарсе и Исфахане (том самом, который прославился историей о жуткой расправе, которую якобы учинил Тамерлан над местными жителями); Харид-Куртов в Герате; местных религиозных и племенных союзов, таких как сербедары (именно те, которые однажды были уничтожены в Самарканде Хусейном и восставшие теперь против монгольского гнета) в Хорасане, афганы в Кермане, и мелкие князья в приграничных районах. Эти воюющие княжества, конечно, не могли совместно и эффективно противостоять Тимуру. После Хорасана вся восточная Персия пала под его натиском с 1382-го до 1385 года. В 1382 году правителем Хорасана Тимур назначает своего сына Мираншаха (что, правда, имело весьма печальные последствия). В 1383-м Тамерлан опустошает Сеистан, через три года вторгается на Кавказ. Близ Тифлиса монгольское войско встретилось с грузинским и одержало блестящую победу. Столица Грузии вновь была разрушена. Мужественно сопротивлялись завоевателям защитники крепости Вардзия, вход в которую вел по подземелью. Грузинские воины отразили все попытки врага проникнуть в крепость через подземный ход. Монголы сумели взять Вардзию только с помощью деревянных помостов, которые спускали на канатах с соседних гор. Одновременно с Грузией была завоевана соседняя Армения. Следующие на очереди оказались Фарс, Ирак, Азербайджан, завоеванные с 1386–1387 года и с 1393 до 1394 года. В том же году под власть полководца перешла Месопотамия. В западную часть Персии и прилегающие к ней области Тимур совершает три больших похода – так называемые трехлетний (с 1386 года), пятилетний (с 1392 года) и семилетний (с 1399 года).