Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков
Мужем Марии Сергеевны был замечательный актер Сергей Голованов. Они встретились в Германии, вместе работали у Николая Плотникова, затем – в Театре-студии киноактера. Поженились восемь лет спустя после знакомства. Поначалу им негде было жить, снимали комнатку в доме напротив «Ударника». Денег катастрофически не хватало, а Мария Сергеевна предпочитала ездить на «Мосфильм» в такси. Когда Сергей Петрович попытался запретить жене так сорить деньгами, она стала хитрить – ловила машину за углом. Супруг догадался и однажды отправился за ней следом. Как только Мария Сергеевна вышла на дорогу и подняла руку, он закричал: «Муся, а я всё вижу!»
Сергей Голованов был старше жены на двенадцать лет. Он окончил Гжельское керамическое училище, но со временем увлекся театром и стал играть в любительских труппах, постепенно сближаясь с театром профессиональным. Работал с Андреем Гончаровым, Валентином Плучеком, Николаем Плотниковым. В 1941 году ушел на фронт, и через год его командировали во фронтовой театр.
Сергей Петрович мечтал играть во МХАТе; академичность, солидность, врожденный аристократизм тянули его именно к этой сцене. В конце концов Голованов оказался в Театре-студии киноактера, где работал много и интересно. Правда, типаж Сергея Голованова использовался в основном в отрицательных ролях – он играл немецких офицеров, генералов, иностранцев, бюрократов. В кино было то же самое. Среди фильмов с его участием – «Они были первыми», «Девушка с гитарой», «Сильнее урагана», «Ко мне, Мухтар!», «Черный бизнес», «Их знали только в лицо». Прославился же Сергей Голованов в роли шпиона Горелова в некогда популярной фантастической картине «Тайна двух океанов». А в «Звездном мальчике» снимался вместе с Мусей, играл отца главного героя.
С одной стороны, Сергей Петрович был легким и веселым человеком. «Как я вас терплю? Я же ангел», – говорил он домочадцам. С другой – мог вспылить по любому поводу и серьезно обидеться даже на друзей, причем навсегда. Очень любил розыгрыши, многие из которых до сих пор вспоминают его коллеги. Однажды на гастролях в Ленинграде Сергей Голованов и Станислав Чекан вошли в троллейбус и стали громко вести беседу, нарочно коверкая слова. Наконец один из пассажиров не выдержал и вмешался в разговор с замечаниями, затем присоединились остальные: «Как можно так издеваться над русским языком?» Чекан указал на Голованова: «А вот мой доˊцент говорит, что эти слова надо произносить именно так!» – «Какой доˊцент? Доцеˊнт!» В конце концов артисты тихо вышли из троллейбуса, в котором не на шутку разгорелись дискуссии.
Больше всего друзья любили такой мальчишеский трюк: двое степенных мужчин заходили в вагон метро, садились, доставали газеты и читали и вдруг, как по команде, начинали неистово их мять, теребить, шуршать на весь вагон и так же неожиданно успокаивались, продолжая читать как ни в чем не бывало. Зато все пассажиры смотрели уже только на них, ничего не понимая и ожидая какого-нибудь продолжения.
С возрастом Сергей Петрович оставил театр, из-за чего сильно переживал. Он, в отличие от многих штатных актеров, постоянно работал на сцене. Как в Германии, так и в Москве он сыграл значительные роли в спектаклях «Миссурийский вальс» (Джонни Джинарди), «Достигаев и другие» (Достигаев), «Васса Железнова» (Прохор), «Живой труп» (Каренин), «Иван Васильевич» (Шпак), «Варвары» (Монахов), «Полынь» (дед Авдей).
Когда Ольга, дочь Марии Сергеевны и Сергея Петровича, пошла в актрисы, они страшно переживали, осознавая, с чем она может столкнуться. Других профессий они не знали, но здесь им были известны все подводные камни… И всё же, приходя на Олины спектакли, Мария Сергеевна всегда радовалась, даже если что-то было не так. Замечания если и делала, то с большой осторожностью. Она любила дочь без памяти и бесконечно баловала даже в достаточно зрелом возрасте. В итоге Ольга Голованова пошла по стопам мамы и стала ведущей актрисой дубляжа. Не так давно, в 2017-м, она озвучила галчонка Хватайку в новом сериале о Простоквашино на «Союзмультфильме». Такая получилась связь времен.
Мария Сергеевна очень любила театр. С удовольствием ходила в «Сатирикон», «Ленком», посещала совсем неизвестные молодежные коллективы. Побывав на спектакле, она преображалась, словно заряжалась энергией режиссера и актеров. Муся и сама с удовольствием поработала бы еще на сцене, если бы не два инфаркта. И всё равно она не осознавала, что уже настал момент, когда надо бы серьезно заняться только здоровьем, оставив работу и домашние дела, лечь на обследование, съездить в санаторий. Переубедить Марию Сергеевну было невозможно.
Какие могут быть санатории, если ей предложили нечто совсем новое – отправиться на гастроли в Америку?! Там с актерами Театра имени Гоголя Муся собиралась репетировать какую-то пьесу о Чернобыле. Поначалу долго сомневалась, браться за это или нет. Теребила дочь и зятя, обижалась на неопределенность их ответов, хотя ответить ей было весьма трудно: ни один вариант ее всё равно не устраивал. Так было всегда. Но на этот раз Мария Сергеевна уже всё для себя решила: надо ехать. «В Америке я еще не была». Дочь спросила: «А если бы тебе предложили работу в Африке, ты бы тоже согласилась?» Что могла ответить Муся Виноградова? «Конечно, да».
В санаторий она всё же съездила. Здоровье ухудшалось, а впереди предстоял нелегкий труд. Ее тут же взяли в оборот, и актриса дала в санатории несколько концертов подряд с танцами и песнями. Приехала еще более уставшей.
Америки Муся так и не увидела…
В смерть Марии Сергеевны многие отказывались верить. У тех, кто встречался с ней за два дня до этого на «Мосфильме», новость в голове не укладывалась: «Как?! Муха?! Не может быть!» Она могла три дня пролежать в постели, а на четвертый упорхнуть на творческую встречу или на съемки, и никто, глядя на нее, не мог подумать, что еще вчера ей было очень плохо. Жизнь у нее кипела. Потому и весть о смерти была столь неправдоподобной.
Дом № 5 по улице Черняховского – особый. Его строили в середине пятидесятых два театра – киноактера и имени Маяковского. В трех подъездах разместились легенды: Бондарчук и Скобцева, Рыбников и Ларионова, Гайдай и Гребешкова, Шагалова и Шумский, Юматов и Крепкогорская, Шпрингфельд и Хабарова, отец и дочь Пельтцеры, Булгакова, Соколова, Глузский, Кубацкий, Рыжов! Это была одна большая семья, даже если кто-то с кем-то не разговаривал. Во всяком случае, так было раньше, сегодня из актеров там почти никого не осталось. В начале девяностых на этот дом одна беда обрушивалась за другой. Артисты
