Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов

Отстегнув лямки парашюта, осмотрелся. Попал в придорожную канаву. Где-то впереди раздался сильный треск. Понял, что летчикам удалось дотянуть до леса. Как они там?.. Сделал несколько скачков на правой ноге. Нет, ничего не выходит. Попытался ползти. Преодолев метров сто и вконец измучившись, остановился передохнуть. В этот момент увидел, что из ближнего дома вышли два мальчика. Они что-то горячо обсуждали. Когда были от меня шагах в двадцати, я окликнул их:

- Ребята, подойдите ко мне!

Один из них, тот, что был постарше, спросил:

- А ты кто такой?

- Я советский летчик. Потерпел аварию, мне нужна помощь.

Они начали совещаться, затем младший сделал несколько шагов в сторону. Видимо, ребята приняли меня за диверсанта.

- А ты как сюда попал? - спросил старший.

- На парашюте, - ответил я.

- А где же он, парашют?

- Да метров за сто отсюда, на дороге.

Тогда старший приказал:

- Колька, сбегай посмотри, есть там парашют-то?

Колька убежал и вскоре волоком притащил парашют.

Теперь уже вдвоем они отнесли его к своему дому, перебросили через забор и быстро вернулись.

- Ну а куда тебя? Может, в госпиталь?

- Нет, ведите туда, где поблизости телефон.

- Тогда пошли на станцию, это близко.

Опираясь на плечо старшего мальчика, подпрыгивая на одной ноге, я медленно двинулся к станции. Теперь-то я хорошо рассмотрел ребят. Старшему, худощавому, но довольно крепкому подростку было лет четырнадцать. Время от времени он принимался уговаривать меня:

- Да ты не стесняйся, дядя, облокачивайся сильнее, - мне не тяжело.

Кольке можно было дать лет десять. Он был немного пониже своего приятеля, но шире в плечах. Шел он впереди нас с моим унтом в руках, и, пройдя так метров полтораста, мы остановились у небольшого здания.

- Вот и станция, - сказал старший, - настоящая-то была вон там, на той стороне, да сгорела от немецкой бомбы.

По телефону я связался с представителем местной власти, и вскоре за мной пришла легковая автомашина. Шофер доложил, что получил приказание отвезти меня в военный госпиталь, расположенный на окраине поселка. Но мне не терпелось узнать, как остальные члены экипажа, и я упросил его отвезти меня сначала к самолету.

Рассветало. Наш самолет, такой грозный в воздухе, беспомощно притих среди громадных деревьев. Уткнувшись средними моторами в два мощных ствола, он повис на обломках, а кабина моя представляла собой бесформенную массу.

Я вышел из автомобиля и, опираясь на шофера, направился к месту аварии. Первым, кого я увидел, был Николай. Опустив перевязанную бинтами голову, он медленно шел мне навстречу.

- Николай!

- Сергей! Жив?.. Борттехник сказал, что ты выскочил из машины, когда оставалось всего метров сто. Это же черт знает что! Почему раньше не прыгал?

- Николай, высота была больше, - возразил я. - Да и как я мог покинуть самолет, не убедившись, что экипажу уже не нужен? Скажи, что с остальными?

- У бортового техника перелом бедра, отправлен в госпиталь. Вместе с ним увезли радиста и второго летчика, у них повреждены позвоночники. Остальные отделались ушибами.

В это время подошел врач. Осмотрев мою ногу, он предложил немедленно наложить шины. Мы присели на сломанное дерево, и Николай рассказал, что было после того, как я покинул самолет, как посадил машину на лес...

Через несколько минут мы были на вокзале, а еще через час - на своей станции. Ожидая нашего возвращения, у автобуса стоял дядя Миша. Встречали нас и Александр Додонов, и Арсен Чурилин, и Василий Рогозин. Каждый хотел хоть в чем-нибудь проявить свою заботу, помогли нам сесть в автобус, и вскоре мы были в войсковом лазарете.

В борьбе со стихией

С 28 июня и до середины июля советские войска, ведя тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника, отступали к Дону. Под Воронежем начатое восточнее Курска наступление противника было остановлено, однако группировка гитлеровцев, изменив направление удара на юго-восток, 15 июля вышла в большую излучину Дона.

Теперь главные силы сосредоточенных на юге немецких войск были нацелены на Сталинград, овладение которым позволило бы противнику разорвать наши коммуникации с югом и обеспечить действия его группировки, наступающей на Кавказ.

Оборонительными боями на реке Чир началась Сталинградская битва. И для действий в интересах наземных войск на этом направлении были привлечены основные силы АДД.

Начиная с 17 июля в течение шести ночей подряд дальние бомбардировщики наносили удары по районам скопления немецких войск и переправам через реки Дон, Чир, по резервам противника в районах Цимлянской, Верхней и Нижней Курмоярской. Несколько раз прямыми попаданиями переправы разрушались. Одновременно с этим наша авиация бомбардировала и вражеские аэродромы.

45-я авиадивизия, 747-й авиаполк и несколько дивизий, дислоцировавшихся на линии Ленинград - Москва, для боевых действий на дальних подступах к Сталинграду пока не привлекались, а продолжали бомбардировать железнодорожные узлы и аэродромы на западном направлении. Нам это было непонятно. И только когда советские войска летом и осенью 1942 года нанесли по врагу ряд сильных ударов в районе Жиздры, под Ржевом и Погорелым Городищем, у Демянска и Старой Руссы, все стало ясно.

Активизировав действия наших войск на этом направлении, советское командование стремилось лишить группу армий "Центр" возможности выделить хотя бы часть своих сил для подкрепления войск под Сталинградом. И, как подтвердила разведка, цель была достигнута. Враг поверил, что именно здесь готовится крупное наступление советских войск, и постарался усилить группу армий "Центр" резервами с Запада.

Меня врачи продержали в лазарете до конца июля. Лишь 3 августа я вновь приступил к боевым полетам. Мой командир Александр Додонов был болен, поэтому несколько вылетов мне предстояло выполнить с летчиком Владимиром Пономаренко. Мы к тому времени уже хорошо знали друг друга. Он считал меня неплохим штурманом, я его - отличным летчиком.

* * *

Владимир вместе с Николаем Ищенко окончил школу пилотов ГВФ в Батайске. За время учебы они стали друзьями, но пришлось расстаться: Николай был назначен в Свердловск, а Владимир - в Хабаровск. Полеты по дальневосточной трассе, над глухой тайгой, закалили Владимира, многому научили. К тридцати годам он успел налетать не одну тысячу часов, приобрел большой опыт полетов в сложных метеорологических условиях, над безориентирной местностью. Трудностей при этом пришлось испытать много, но из них он всегда выходил победителем.

В феврале 1941 года В. Пономаренко был призван в ВВС и назначен в 212-й авиаполк. Здесь он вновь встретился с Николаем Ищенко. Они вместе осваивали бомбардировщики ДБ-3, вместе в один день получили на этих самолетах боевое крещение.