Кто ты, Кирилл Толмацкий? - Ирина Толмацкая

Братьям пора бы проснуться, раскрыть пошире глаза

Рэп-музыка как искусство, долой дешевый базар

Цель — пробудить в людях чувства, разжечь огонь в их сердцах

Дав им надежду на завтра подсказками на битах.

«Подсказки на битах» Detsl aka Le Truk, 2018 г.

Другая жизнь

С нулевых пошла мода на то, что называется прокисшим лет сто назад словом «мезальянс». Волна разводов выкидывала на обочину жизни жен старых, тех, с кем был пройден крым-рым и медные трубы 90-х, и давала звездный шанс женам юным, только шагнувшим за порог института, а то и школы. Браки с дочками-внучками по возрасту неумолимо поднимались в тренды. Ира считает, Толмацкий просто не мог отстать от этой моды, равно как и от любой другой. Александр Яковлевич в интервью рассказывает о неудовлетворенности отношениями, в которых супруга за долгие годы совместной жизни превратилась в близкого родственника. Есть и третья вполне реалистичная версия: ни один муж или жена не застрахованы от того, чтобы, влюбившись, решиться повернуть жизнь градусов на сто восемьдесят. Брачное се ля ви.

Как бы то ни было, а осенью 2004-го Ира услышала фразу, которая спустя несколько лет станет крылатой в государственном масштабе: «Наш брак завершен». Вот так: будто бы на пустом месте. Без прелюдий ежедневных обид и скандалов. Момент истины случился накануне ее дня рождения, что оглушающий эффект только усугубило. Ире и в голову не приходило, что муж довольно долго живет двойной жизнью. Вероятно, шок стал причиной молниеносного прощания — услышав про новую любовь, она просто собрала мужу чемодан.

Спустя некоторое время он даже поинтересовался с легкой обидой:

— Почему ты за меня не боролась? Не держала за яйца как любая нормальная баба!?

— Ну ты так быстро стартанул, что, мог бы и пострадать, как лошадь Долгорукого однажды, — пошутила она.

Пошловато, конечно, но из песни слов не выкинешь, да и сама песня не сильно хороша. Так уж Ира ее запомнила.

Вопреки многочисленным последующим публикациям, никакой острой реакции не случилось и со стороны Кирилла. Он-то в отличие от матери был в курсе многого. Наверное, его чувство можно назвать изумлением. Ведь именно отец привил ему некий ценз, формат женщины-спутницы. И тот был убежден, что таких жен, как его мать, не бросают, а на таких, как ее соперница, не женятся.

Ира не любит вспоминать развод и особенно все последующие материальные «терки». Да, квартира на Долгоруковской была просторна и прекрасна. Сколько-то после развода она там еще пожила, Кирилл на тот момент уже был не один (об этом чуть позже) и вполне самостоятелен — обитал по большей части на съемных. Когда на «долгоруковские» хоромы нашелся покупатель, Ира съехала к родителям в Коньково.

Сейчас она вообще не понимает, как вполне житейская ситуация смогла в итоге закрутиться в такой узел:

— Есть такая порода людей, которым важно с кем они рядом, а не где. Мне было хорошо и в Амбулаторных, главное, что Кирилл тут же, что мы друг у друга были. С мамой и папой в Коньково — тоже прекрасно, родные люди. Потом, конечно, после всех мыслимых разделов-разменов, купили и мне, и сыну жилплощадь. В общем, из-за чего-чего, а из-за квартирного вопроса никакой печали не было. Материальное тогда лично у меня отошло вообще на десятый план — не до этого было. Тем более, взрослый сын успокаивал: «Гастролей много, я востребован, проживем, мам!»

Но все оказалось не так просто. Предложения работы, как только Кирилл отказался от сотрудничества с отцом, стали редеть с пугающей быстротой. Сейчас Саша почему-то полагает, что сын обиделся за меня и иных причин прекратить общение с ним не было. Но там много всего завертелось — права на творчество, использование псевдонима, музыкальная студия и так далее. Зная Толмацкого, мы с сыном были склонны думать, что из многих тогдашних деловых неприятностей Кирилла торчали именно его развесистые уши: не со мной — значит, ни с кем. Тут Саша не соригинальничал: поступил уж точно не как отец с сыном, а как продюсер с вырвавшимся из-под контроля артистом. Можно бесконечно спорить, кто важней в едином проекте… Знал ли бы кто-то продюсера Толмацкого, не будь Децла? И стал бы этим самым Децлом Кирилл без продюсирования отца? Вечные вопросы о первичности яйца и курицы.

Не знаю, можно ли бесконфликтно разойтись в стороны в подобных обстоятельствах, но Саша этим способом так и не овладел — факт. На прощание нам с сыном пообещали классическое: «Вы ко мне еще приползете! Еще попросите»! Продюсерская риторика, которая больше не работала. Самая «функциональная» модель наших человеческих взаимоотношений и вечных компромиссов рухнула вместе с семьей. Рассыпалась как легкая лодочка, налетевшая на острые рифы, в щепочки. Никто больше не хотел говорить: «Брейк!» Не осталось ничего связующего.

Вторая ошибочка заключалась в том, что никогда у Саши не получилось запихнуть сына в рамки без ущерба для себя. Еще факт, который он так и не смог принять. Кирюшу нам все-таки не подкинули, а кровь, как известно, не вода. Несмотря на то, что во многом он был полным антиподом своего отца, общего тоже хватало. А равноценность противников, как известно, сулит затяжные истории. У них даже голоса одинаковые! По телефону, когда еще не было определителей, до первого приветствия «мам» или «Ир» я вообще не понимала кто звонит.

Иногда ловлю себя на мысли, что сейчас разговариваю с Александром Яковлевичем только для того, чтобы слышать этот голос.

На самом деле после всех бед, которые на нас свалились, и периода молчания, я с Сашей общаться начала гораздо раньше, чем наш сын. Развод — не крушение мира. Толмацкий нашел идеальную для себя пару, женщину, по моему мнению, чрезвычайно на него похожую, с которой счастлив, но отцом Кирилла от этого быть не перестал.

Да, он непростой человек, но родной же! Переживала, что у Киры не очень складывается с реализацией творческих проектов, рычала на бывшего мужа:

— Ты притащил его в свой гребаный шоу-бизнес, ты втянул, значит должен вести и дальше!

— Как я могу, если он отказывается? — Заводился в ответ Саша.

Уговаривала сына встретиться и поговорить с ним: столько времени прошло,