Александр Бердышев - Андрей Тимофеевич Болотов - выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833

Часто проказы едва не заканчивались плачевно. Позднее Андрей Тимофеевич вспоминал несколько случаев. Расскажем лишь о двух из них. На пасхальной неделе возле дома Андрея были устроены высокие качели. Это распространенное в былые времена развлечение собирало большую массу народа, особенно много было зрителей, потому что высокие взлеты доски, на которую садились желающие покачаться, выдерживали далеко не все: захватывало дух при возвращении доски вниз из крайнего верхнего положения. Однажды около качелей оказались оба Михаила. А надо сказать, что Михаил-гость был ужасный спорщик. Особенно он не терпел, когда ему говорили, что он не может что-то сделать. Эту черту его характера частенько использовал Миша, чтобы пошутить и повеселиться, а заодно и посмеяться над приятелем. Так произошло и на этот раз. Миша обвинил Михаила в трусости. Тот сразу же взъерошился и стал доказывать, что это неправда. Тогда Миша предложил произвести проверку тут же, немедля. В качестве средства испытания были выбраны качели. Михаил должен был встать на них и выдержать любой размах, до которого они будут доведены его приятелями. Михаил согласился, все пошли к качелям, и испытания начались.

Чем эта шутка закончилась, Андрюша увидел из окна: на конце раскачивающейся качели висел, держась за веревки, Михаил. Андрюша так и обмер, со страхом ожидая, что он сорвется и упадет. К счастью, все обошлось благополучно. Михаил таки сумел продержаться, пока качели не остановили.

В другой раз шутка Миши оказалась еще более опасной. Придя как-то к Андрюше, Миша увидел в тарелке на столе ягоды. Он попробовал их, они были сладкими, но с каким-то привкусом. Любопытный мальчик сейчас же заинтересовался странными ягодами и снросил у Андрюши о причине их необычного вкуса. Тот объяснил, что на этих ягодах делали винную настойку и недавно ее слили, после чего ушел в свою комнату заниматься. А у великого проказника Миши тут же созрел план новой шутки. Дождавшись, когда появится Михаил, он с невинным видом начал вовлекать его в спор. Предложив попробовать ягоды, спросил, нравятся ли они Михаилу, а после утвердительного ответа заявил, что тому не съесть все, что находятся на тарелке. Михаил, по своему обыкновению, тут же вступил в спор, и Миша, воспользовавшись этим, предложил спорщику доказать свою правоту на практике.

Челищев, ничего не подозревая, сел за стол и быстренько расправился с ягодами, благо чашка была не очень большая. Не успели они обсудить дальнейший план своих действий, как за Мишей прибежал посыльный: он срочно понадобился отцу. А дальше произошло вот что: Андрюша, занимавшийся в своей комнате, услышал непонятный шум. Желая узнать, что случилось, он пришел в гостиную и увидел странную картину: его гость с дикими глазами, размахивая руками, бегал по комнате и что-то нелепо кричал. Попытка Андрюши поговорить с ним успеха не имела. Михаил не узнавал его и продолжал свои ни с чем не сообразные действия. Андрюша страшно испугался: ему показалось, что тот сошел с ума, а что нужно делать в таких случаях, он не знал. Хотел бежать за помощью, но в это время вошел Миша. Увидев картину, которая поразила Андрея, on покатился со смеха, чем крайне удивил брата: тому было непонятно, как можно смеяться над несчастьем человека. Андрей стал упрекать Мишу в жестокосердии, уверяя его, что Челищев сошел с ума. Услышав эти слова, Миша схватился за живот и захохотал еще сильнее. Андрей не на шутку забеспокоился, наблюдая несомненно болезненное состояние Челищева и в то же время какую-то удивительную, совершенно не вяжущуюся с обстановкой веселость брата. У него даже мелькнула мысль о том, что сошли с ума оба: и Челищев, и Миша.

Наконец Миша успокоился и, утирая слезы, выступившие у него от непрерывного смеха, рассказал историю с ягодами, заключив: «Так что, братец, никакой он не сумасшедший, а просто пьяный».

Между тем Михаилу стало совсем плохо, он повалился на пол, на губах у него появилась пена, глаза закатились и остекленели. Испугавшись теперь уже оба, братья послали за Артамопом.

Долго пытались привести в чувство безжизненного Михаила. Наконец кто-то посоветовал влить ему в рот конопляного масла. После этой процедуры малого стошнило, и ему стало легче. Он уснул, а когда проснулся, был уже нормальным человеком.

Глава 2

Воинская служба (1755-1762)

За делами и забавами, веселыми и опасными, Андрей не заметил, как подошло время возвращаться в армию. Думы об этом неприятном событии (очень уж не хотелось ему от свободного образа жизни переходить на армейский режим) все чаще и чаще стали навещать его. Правда, в документе об отпуске не был записан конкретный срок, с указанием года, месяца и числа. В нем лишь значилось, что Болотов отпущен до наступления 16 лет. По молодости и неопытности Андрей наивно полагал, что в полку неизвестно точно, когда ему исполнится 16 лет, и пользовался любым поводом, чтобы оттянуть возвращение, тем более что родичи каждый на свой лад содействовали этому.

Однажды на семейном совете, после длительных дебатов, было решено обратиться в Москву в военную контору с ходатайством о новом продлении отпуска. В качестве ходатая опять был избран Артамон, а поддержку ему должен был оказать проживающий в Москве генерал, родственник Никиты Матвеевича Болотова, владельца третьей усадьбы в Дворянинове.

Однако на этот раз ни старания Артамоиа, ни помощь генерала не возымели действия: «... военная контора наотрез отказала, объявив, что она мне отсрочить никак не смеет, а если я хочу, то просил бы я о том в Петербурге, в самой военной коллегии, от которой я отпущен был» [1 Болотов А. Т. Жизнь и приключения... Т. 1. Стб. 261.].

И снова начались раздумья: ехать в Петербург за отсрочкой или, оставив всякую надежду на повторный отпуск, распрощаться с родными местами и отправляться в полк. И уже совсем было решился Андрей на последнее, даже собрали все необходимое для длительного житья вне дома, как вдруг судьба свела его с одним из домашних учителей соседних помещиков. Тот увлекался хиромантией и предложил юному Болотову но линиям рук определить, будет ли удачной его поездка. Андрей согласился, хиромант изучил ладони его рук и клятвенно заверил, что поездка будет благополучной и результат положительным.

Это предсказание и определило дальнейшее поведение юноши: надеясь на получение отпуска, а стало быть, и на скорое возвращение, он не стал обременять себя основательным обозом, а тронулся налегке. За раздумьями да за сборами время шло, и поехали они с Артамоном уже по зимнему пути. В Москве оказались в конце 1754 г. На счастье Андрея, там в это время находился офицер его полка, хорошо знакомый ему по прежнему пребыванию в армии. Оба были рады встрече. Осип Максимович (так звали офицера) рассказал о всех полковых новостях: где в данное время расположен полк, кто его новый командир, как живут прежние сослуживцы. Тут же упомянул, что Андрея в полку ждут уже давно. Когда Андрей сообщил Осипу Максимовичу, что едет в Петербург за получением нового отпуска, тот отнесся к этому отрицательно и решительно отсоветовал делать такой неразумный шаг, мотивируя тем, что ехать в Петербург далеко, а поскольку военная коллегия обязательно откажет в просьбе и придется возвращаться в полк, то расстояние бесполезной поездки удвоится.

Однако мысль об отсрочке настолько укоренилась в сознании Болотова и была ему настолько приятной, что все идущее вразрез с ней воспринималось им крайне неодобрительно. Не приняв во внимание совет Осипа Максимовича, Болотов все же решил ехать в Петербург. Но червячок сомнения, оставшийся в душе, понемножку точил ее: как-никак, а путь не малый — и вдруг напрасно?

В Твери встретили ехавших из Петербурга военных, и те подтвердили, что отпуска из армии категорически запрещены. Призадумался Андрей и решил еще раз обсудить положение с Артамоном, своим верным дядькой, который имел богатый жизненный опыт и не раз выручал его в трудные минуты мудрыми советами.

Артамон внимательно выслушал сомнения Андрея и без колебаний заявил, что нужно ехать в полк. Цеплявшийся за все, что хоть как-нибудь оправдывало идею поездки в Военную коллегию, Андрей напомнил Артамону, что едут они налегке, а если ехать в полк, то потребуется возвращаться за всем необходимым для длительной жизни в армии, что займет много времени.

Однако смышленый Артамон, чувствовавший настроение Андрея и в то же время понимавший, что всякая задержка с возвращением в полк чревата опасными последствиями, решительно пресек последнюю попытку юноши защитить идею поездки в Петербург. Проблему с домашним скарбом он решил просто: ехать в полк надо было через Псков, по дороге они заедут к сестре в Опанкино, часть же людей отправят в Дворяниново с запиской, чтобы там собрали обоз и направили его вслед за ними. Дождавшись обоза, продолжат путь. Андрею ничего не оставалось, как согласиться с Артамоном.