Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

Я даже задалась вопросом, ощущает ли сейчас Арнольд важность нашей встречи, как это представлялось мне, – ведь, как ни крути, сегодня встретились два близких человека. В нашей с Арнольдом жизни были как хорошие, так и плохие моменты, и что бы мы сейчас значили друг для друга без этих воспоминаний? Как произошло, что один из нас повлиял на другого самым непредсказуемым образом? Вряд ли стоит упоминать, что те четыре года, которые мы прожили с Арнольдом вместе, навсегда остались в моей душе и я до сих пор продолжала ощущать влияние этого человека на свою жизнь. Что касается Арнольда, то он жил своей жизнью и, скорее всего, даже не помнил мою фамилию – для него я что тогда, что сейчас оставалась всего лишь «Бар-бар-хой». Вполне может быть, конечно, что Арнольд и помнил обо мне, но вряд ли я занимала заметное место в его воспоминаниях. Ярким подтверждением моего предположения о разнице в восприятии послужило начало разговора – беседа явно не складывалась. Только когда мы с Арнольдом уселись поудобнее на своих местах, я почувствовала некоторое облегчение и уверенность в себе.

Как и я предполагала, Арнольд решил сесть в свое роскошное китайское кресло, предоставив мне возможность расположиться на огромном диване. Устроившись на диване, я достала блокнот и стала проверять свой диктофон перед записью нашей беседы. В этот момент Арнольд тоже достал диктофон и небрежно произнес:

– Не беспакойся насчет записи – я все сделаю сам.

«Ну конечно. Разве могло быть по-другому – опять Арнольд мне показывает, кто здесь главный», – подумала я. Ведь буква А всегда идет перед буквой Б. Пока Арнольд вставлял кассету в свой диктофон, я думала про себя, известно ли ему о том, что буква А до сих пор виднеется на моей правой руке. Как-то раз цыганка уже разглядела эту отметку у меня на руке и предупредила о том, что «некто, чье имя начинается на букву А», будет влиять на меня всю жизнь. Даже сейчас, когда прошло уже много времени, это предсказание было со мной, и на земле не существовало такой силы, которая заставила бы меня забыть этого человека! Более того, даже моему мужу пришлось испытать на себе влияние Арнольда, и я со всей уверенностью могу сказать, что буква А была видна не только на моей руке.

Как только Арнольд закончил настраивать свой диктофон, первым делом я решила поинтересоваться у него, прочел ли он написанную мной книгу. Однако по какой-то странной причине я удержалась от этого вопроса: кнопка «Запись» на диктофоне, по всей видимости, призывала меня придерживаться строгого стиля в разговоре. Поэтому вместо того, чтобы расспрашивать его про свою книгу, я начала разговор с впечатлений Арнольда от пребывания на посту губернатора Калифорнии – к моменту нашей беседы он уже семь месяцев возглавлял штат. Помнится, на частной вечеринке по случаю инаугурации Арнольд сказал, что, по его мнению, путь к креслу губернатора занял у него больше времени, чем он изначально предполагал. Но сегодня, по прошествии семи месяцев, Арнольд изложил другую точку зрения на произошедшие события.

– Знаешь, я воспринимаю все это как само собой разумеющееся. Я просто методично делаю то, что считаю нужным, и в моем понимании я все делаю правильно, – сказал он.

Беседа потихоньку налаживалась, и я посетовала Арнольду, что на организацию этой встречи у меня ушло около года, поэтому мне бы очень хотелось использовать этот разговор с максимальной эффективностью.

– Арнольд, мне нравится беседовать с тобой на отвлеченные темы, но сегодня я пришла к тебе за новой информацией, которая была бы интересна моим читателям. Не секрет, что я знаю тебя достаточно хорошо – ну, скажем, знала тебя когда-то – и никогда не переставала интересоваться твоими успехами и достижениями. Да и как, скажи на милость, я могла не интересоваться тобой? Но сейчас мне бы хотелось не просто оценить тебя со стороны, но и понять твои ощущения. Как тебе мое предложение? – так я решила задать тон нашей беседы.

Обычно, когда я разговаривала со своими старыми друзьями, с которыми очень долго не виделась, у нас всегда находилась куча тем для самого оживленного обсуждения. Но сегодня во время разговора с Арнольдом в нашем поведении чувствовалась какая-то неловкость – ведь мы с этим человеком были близки, и, хотя прошло уже тридцать пять лет со времени нашего расставания, мы явно были далеко не чужими людьми. Нужно сказать, что, несмотря на наши близкие отношения в прошлом и неловкость в начале беседы, я все же чувствовала себя назойливой журналисткой, которая «лезет под кожу» очередной знаменитости. Я даже явственно ощущала, что сейчас Арнольду трудно быть самим собой и что ему не очень удобно делиться своими переживаниями.

Осознав все это, я решила провести интервью с Арнольдом в строго профессиональном ключе, избегая при этом роли его бывшей девушки. Да, действительно, я сегодня должна относиться к Арнольду так, словно он для меня посторонний человек, и при этом не забывать о статусе журналиста, исполняющего свой долг. Нельзя сказать, что мне пришлось по душе такое положение вещей, но зато я ощущала моральное удовлетворение оттого, что сумела верно подстроиться под текущую ситуацию. Арнольд, по всей видимости, не осознал моей мотивации к такому поведению, и мне пришлось держать свои чувства при себе и не допускать эмоционального обсуждения вопросов. Во время нашей беседы мне довелось пережить своего рода «эмоциональные экстремумы», когда веселый настрой от совместных шуток сменялся расстройством от проявленной Арнольдом холодности и отстраненности. Действительно, трудно сказать, что беседа проходила в одном ключе: временами я испытывала благодарность к Арнольду за его умение прощать старые обиды, которая быстро сменялась раздражением, стоило ему только упомянуть о моей вине перед отцом. Но когда во время разговора Арнольд стал упоминать «о нашем с ним времени», это стало для меня подлинной наградой. Тем не менее я держала в уме, что мне нужно любой ценой избегать сравнений того Арнольда, которого я когда-то знала, с тем Арнольдом, который сейчас сидел передо мной. Во время беседы я пришла к парадоксальному для себя выводу: только сейчас я со всей ясностью осознала, что Арнольд стал заложником своих феноменальных успехов. Стоило мне только понять это, как я мысленно поблагодарила Арнольда за то, что он позволил мне прожить жизнь так, как я того хотела, и не подстраиваться при этом под окружавших меня людей.

Во время беседы нам пришлось сделать вынужденный перерыв: Арнольду необходимо было ответить на важный звонок по вопросу организации азартных игр на территориях индейских племен. Став невольным свидетелем этого телефонного разговора, я поймала себя на мысли, что сейчас в моей голове живут два разных Арнольда. Образ одного из этих «Арнольдов» я помнила по нашим отношениям во времена золотой эры бодибилдинга, образ другого был слеплен средствами массовой информации, которые одновременно обожали и ненавидели свое создание. Все эти хитросплетения судьбы Арнольда слишком долго терзали меня, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы привести свои чувства в порядок и трезво оценивать поступки этого человека. Только тогда, когда Арнольд одержал победу на губернаторских выборах, я окончательно поняла его предназначение на этой земле. Более того, мне повезло знать Арнольда в молодости, когда на нем еще не было бремени славы и не лежал груз ответственности за свои поступки. Именно того Арнольда я любила до полного беспамятства, но сегодняшний Арнольд сильно отличался от того человека, которого я когда-то знала. Только теперь, когда ко мне пришло это осознание, я могла изложить подлинную историю наших с Арнольдом отношений.