Николай Черкашин - Я - подводная лодка !

Сто лет назад в Санкт-Петербурге была заложена первая русская боевая подводная лодка "Дельфин". Штормовой ночью 1916 года она закончила свой век в Екатерининской гавани Александровска-на-Мурмане (ныне Полярного). От "Дельфина", первенца российского подплава, из Екатерининской гавани, гранитной заводи субмарин, пошли подводные силы самого мощного и современного нашего флота - Северного. От него повела родословную Четвертая эскадра океанских подводных лодок...

С орлом на мостике

Как и все великие армады, она исчезла, моя эскадра. Самая большая в мире из всех существовавших когда-либо подводных эскадр. Было время, когда в её состав входило столько субмарин, сколько насчитывала их у себя вся Германия перед началом Второй мировой войны, - сорок с лишним вымпелов.

Зона ответственности Эскадры простиралась от фиордов русской Лапландии до берегов Египта, она охватывала весь Атлантический океан от гренландских глетчеров до легендарного мыса Доброй Надежды, от Нордкапа до Кейптауна...

Ее подводные лодки, не ведая суеверий, ныряли в глубины клятого Бермудского треугольника и Саргассова моря, они уходили к айсбергам Антарктиды и ещё дальше - огибая Австралию - в Японское море. Их округлые, похожие на осьминожьи тела черные рубки всплывали и в Атлантическом океане, и у библейских берегов Средиземного моря. В иные годы подлодки Эскадры стояли у причальных стенок Александрии и Тартуса, Дубровника и Кронштадта, Аннабы и Гаваны. Мы представляли наш флот в Египте, Ливии, Югославии, Сирии, на Кубе и в Алжире, в Тунисе и Великобритании...

Было время, время почти античных героев, когда к причалам Полярного подводные лодки возвращались после годичной боевой службы ободранные океанскими штормами до красного сурика, с промятыми рубками, с сорванной обшивкой, так, что торчали баллоны ВВД. Сам видел, как одна из таких геройских доходяг входила в гавань с орлом на мостике. Молодой орел, перелетая Средиземное море, обессилел и сел на всплывший вдруг стальной "остров". Так и доплыл до Полярного, невольно став символом Четвертой эскадры.

Из дальних морей подводные лодки возвращались на пределе технических и человеческих возможностей. Первыми их встречали и подводили к пирсам видавшие виды катера-буксиры - так подхватывают под руки изнемогшего странника у родительского порога. А по трапам сходили на берег люди, которых и в самом деле впору было подхватывать, поскольку они едва держались на своих ногах, предательски обмякших после многомесячного заточения в отсеках. Сами того не ведая, подводники Эскадры ставили рекорды человеческой выносливости. Подводные лодки по году, а в отдельных случаях по 18 месяцев несли боевую службу в отрыве от баз. Младенцы вырастали без отцов, а когда те возвращались, долго дичились и называли их не "папами", а "дядями".

Это на Четвертой эскадре и это про её корабли была написана песня "Усталая подлодка": "...тебе известно лишь одной, когда усталая подлодка из глубины идет домой". Было время, когда сей гимн подводников гремел во всех ресторанах Ялты и Полярного, Северодвинска и Владивостока, Кронштадта и Севастополя...

Четвертая эскадра - единственная в своем роде военная машина, которая выталкивала в Мировой океан подводные лодки с четкостью гранатомета. Дьявольский конвейер работал бесперебойно много лет: 10 лодок уходят на боевую службу, 10 лодок готовятся на смену, 10 лодок, только что вернувшиеся, восстанавливают свою боеготовность. Одна бригада уходила из Средиземного моря, другая немедленно занимала её позиционные районы. И так год за годом - более четверти века...

Эскадра входила в первый эшелон ударных сил Северного флота и потому готова была первой вступить в подводную схватку с вероятным противником. Про неё говорили: "Как объявили в 41-м году боевую тревогу, так и забыли дать "отбой".

Любой военный конфликт на Ближнем ли, Дальнем Востоке отзывался здесь, в Екатерининской гавани, ревунами боевых тревог и грохотом тяжелых ботинок бегущих к подводным лодкам матросов. Они уходили в "горячие" моря и патрулировали там, открыв передние крышки торпедных аппаратов. Готовые к бою и походу. Готовые к любому повороту событий...

Во время арабо-израильской войны 1967 года подводная лодка Б-31 получила приказ следовать в восточную часть Средиземного моря. На переходе в центральном посту вспыхнул объемный пожар неукротимой силы. Заживо сгорели четыре моряка. Впервые после Великой Отечественной войны их хоронили в море... Но подлодка Б-31 все же вышла на боевую позицию в залив Сидра.

Несколько суток крейсировала подводная лодка Б-409 в "зоне жизненных интересов СССР", имея приказ топить любую цель, вошедшую в запретный район.

На плечи подводников Четвертой эскадры легла основная тяжесть противостояния в Мировом океане. Об их действиях докладывали президентам США и генсекам СССР.

Самой яростной, самой опасной схваткой советского и американского флотов за все десятилетия Холодной войны была та, что разыгралась поздней осенью 1962 года. В ответ на морскую блокаду США Кубы Хрущев приказал бросить в Карибское море подводные лодки. В случае перехвата советских судов они должны были нанести по американским кораблям удар из-под воды. Выбор главкома пал на Четвертую эскадру. Четыре её подводные лодки Б-36, Б-59, Б-130 и Б-4 - под флагом капитана 1-го ранга Виталия Агафонова отправились из Полярного в Саргассово море. Это была самая настоящая авантюра, вызванная обстоятельствами почти что военного времени: направить подводные лодки, приспособленные к условиям Арктики, в жаркие тропические моря.

Шли в неведомое... Напрягало нервы и то, что впервые подводники брали с собой в дальний поход торпеды с ядерными зарядами - по одной на каждую лодку. Тогда, в 62-м, их бросили под американские авианосцы, как в 41-м бросали пехоту - их отцов - под немецкие танки. Вдумайтесь в этот расклад: на каждую агафоновскую подводную лодку приходилось по противолодочному авианосцу (40 самолетов и вертолетов) и свыше 50 кораблей, оснащенных изощренной поисковой электроникой. И это не говоря уже о том, что поле брани освещалось гидроакустической системой СОСУС. За всю историю мирового подводного флота никому и никогда не приходилось действовать во враждебных водах против такой армады противолодочных сил! Тем не менее "великолепная четверка" бросила вызов большей части американского флота и вела свою безнадежную игру умело и дерзко. А Б-4 под командованием капитана 2-го ранга Рюрика Кетова и вовсе сумела уйти от превосходящих сил неподнятой. Это ли не мировой рекорд неуловимости и подводницкого мастерства?

Еще гросс-адмирал Дениц называл Полярный "осиным гнездом советских подводников". Не лучшего мнения были о нем и натовские адмиралы. В западной прессе нас называли "русскими пиратами", хотя ни одного корабля мы не потопили.