Николай Черкашин - Я - подводная лодка !

- Первой смене заступить. Судовое время - два часа первого января.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ночная стая непонятных птиц обрушилась на островок плавучей стали. Птицы расселись на корме, на носовой надстройке, довольные выпавшей передышкой посреди океана.

Пока на мостике гадали, что за пернатые и откуда, с носовой "бульбы" раздалось тонкое "ку-ку".

- Кукушки!

- В Африку летят.

- А ну, покукуйте, милые, сколько нам ещё месяцев плавать!

- Отставить "месяцы", боцман, - недели.

Насчитали шесть "ку-ку"... Шесть недель?

Если боцман сел плести новую легость1 - верный знак, что подлодка скоро "ляжет на ноль", повернет на север, домой.

Мичман Плетнев плавал с Ерошиным шестой год и крепко уверовал в эту примету. Свесившись с койки, он не без удовольствия смотрит, как боцман крошит кривым ножом свинец.

Свинец кромсался легко и беззвучно.

Домой! Счет похода пошел на сутки. Разменяли последнюю декаду, последнюю неделю. У календаря в кают-компании ведутся нескончаемые подсчеты - последний вторник, последнее воскресенье. Старпом сердится: в море нельзя загадывать наперед.

И все-таки лейтенант Симаков не удерживается от радостного возгласа:

- Последняя "разуха"!

Это лодочный баталер мичман Елистратов в последний раз выдал комплекты "разового" белья.

Веками моряк определял приближение к берегу по облакам, птицам, множеству других признаков. У подводников иные приметы...

Боцман красит суриком новую легость для бросательных концов. Красный мешочек с грузом очень эффектно упадет на снег причала: алое на белом!

Близость берега ощущается и по картам: изобаты глубин пошли на убыль - 300, 200, 100 метров... Вот-вот появятся очертания материка... Полярная звезда снова переползла в зенит. Веяние берега и в распоряжениях центрального поста, передаваемых по трансляции:

- На вахту заступить командирам боевых постов. Личному составу начать большую приборку!

- Начать подготовку к смотру формы одежды! Смотр проводить в бескозырках и бушлатах!

Штурман вывесил в жилом отсеке схему возвращения. Ломаная линия упирается в кружок с алым флажком - Северодар!

У каждого города есть некое общее ремесло или назначение, ради которого он и был основан. Стоят города-металлурги, города-университеты, города-рыбаки.

Главное ремесло Северодара - встречать подводные лодки. Встречать и провожать. Питать их электричеством, поить дистиллированной водой и соляром, заправлять сжатым воздухом и сгущенным молоком, грузить на них торпеды и аккумуляторы, припасать для них электролит и вино, спирт и керосин, кудель и канифоль, книги и кинофильмы... Когда все это погружено в отсеки, заправлено в цистерны, уложено на стеллажи, город провожает подводные лодки в океан. Надолго. На ощутимую часть человеческой жизни. Он провожает их тихо - без труб и барабанов, обычно в темноте, ночью. Подводные лодки не любят лишних глаз. Лучше всего они чувствуют себя, когда их никто не видит, потому что скрытность - стихия подводных лодок, в которой они и опасны, и неуязвимы.

Надежно укрыта и их тайная заводь, где они отдыхают, заряжаются электрической энергией и живой человеческой силой. Гавань похожа на высокогорное озеро, налитое в продолговатую каменную чашу с неровными краями. Рубки подводных лодок торчат над водой черными плавниками. В одном месте чаша треснула, и сквозь расщелину субмарины выбираются в море по лабиринту гранитных каналов-коридоров.

Город нависает над гаванью гроздьями домов, прилепившихся к скалам. Он всматривается своими окнами в темную зелень бухты, будто в линзу, сквозь которую можно разглядеть зыбкие тени погруженных подводных лодок. Вот одна, яростно взбурлив "озерную" гладь, всплывает с тяжелым вздохом, и длинное, узкое тело её вытягивается поперек гавани.

Женщины приникают к окнам: "Не мой ли там?" Они угадывают это, даже не видя бортовых номеров. Подсаживают детей на подоконник: "Во-он папина лодка!"...

И если папа стоит сейчас в рубке у неопущенного перископа, он может повернуть его в сторону дома и увидеть сквозь мощную оптику большое окно, а в нем - родные лица.

Вместо главной городской площади - гавань, и все улицы ведут к ней. Приезжему человеку странно видеть силуэты кораблей в просветах между домами. А корабли стоят почти у самых стен, так что мостики едва не трутся о балконы. В здешних квартирах слышны авральные звонки и выкрики швартовых команд, басовитое клохтанье дизелей и хлесткие вопли лодочных сирен... Дома и корабли живут одними тревогами. Одни и те же ветры бьют и в борта, и в стены. Волны окаменевшего базальта раскачали город вверх-вниз, будто эскадру на мертвой зыби.

Северодар - столица подводников, и улицы его названы именами тех, кто много лет назад не вернулся к причалам. Больше трети века лежат их субмарины на подводных плато и в каньонах. Северные моря громоздят над ними ледяные надгробья.

Но что это?! Уж не всплыла ли одна из них?! Черные борта её ободраны до алого сурика, так что вся она почти красная, как недоваренный рак. Ватерлиния в зеленой бахроме водорослей. На мостике - люди в белых, не по сезону, фуражках. Подводная лодка не дрогнет и не качнется; она скользит по черному зеркалу бухты бесшумно, как призрак, и не поймешь, то ли она приближается к пирсу, то ли пирс надвигается на нее. А на пирсе черный строй экипажей в белых перчатках, оркестр, пестрая стайка жен и детей. С рубки жадно вглядываются в эту стайку: все ли пришли?

Ахнул отчаянно и радостно оркестр...

Вот неловко полетел с лодки бросательный конец - слишком давно не швартовались, отвыкли.

Юркий буксир подвалил к борту субмарины, осторожно стал поджимать её к причалу. Так подхватывают под руки изнемогшего путника перед ступеньками родного крыльца.

Закреплены швартовы. Выключены гирокомпасы. Отбой моторам.

- Смирно!

Пусть на берегу кутаются в шинели и шубы, а командир, по традиции, в одной тужурке и белой сорочке (встречающий адмирал знает, чего стоит этот шик) сходит с корпуса на причал. Нетверд его шаг, и адмирал сам спешит навстречу. Но рапорт чеканен, как дробь каблуков по трапу:

- ...Подводная лодка выполнила задачи дальнего похода. Материальная часть в строю. Готовы к выходу в море!

Крепкое рукопожатие.

- Надеюсь, обратно не торопитесь? - шутит адмирал.

- Не торопимся! - улыбается командир.

- Ну, давайте к семьям. Заждались. Через час ко мне на доклад.

- Есть.

Приподнимали жен, кружили на руках нетяжкий груз. И катились в снег с крутых причалов весенние белые фуражки.

ЧЕТВЕРТАЯ ЭСКАДРА

Подводная лодка - морская гроза.

Под черной пилоткой - стальные глаза.

Сто лет назад в Санкт-Петербурге была заложена первая русская боевая подводная лодка "Дельфин". Штормовой ночью 1916 года она закончила свой век в Екатерининской гавани Александровска-на-Мурмане (ныне Полярного). От "Дельфина", первенца российского подплава, из Екатерининской гавани, гранитной заводи субмарин, пошли подводные силы самого мощного и современного нашего флота - Северного. От него повела родословную Четвертая эскадра океанских подводных лодок...