Воспоминания жены советского разведчика - Галина Александровна Курьянова
Валера-переводчик, в принципе, сначала ото всех держался особняком, это он уже потом присоединился к Аргирам и к «кофейнику», мы никогда особо с ним не сдруживались, поэтому я удивилась его искреннему желанию помочь мне с доставкой багажа. Но Таня вдруг мне напомнила, как я одна из всего Торгпредства не забыла мальчика, когда он вдруг заболел и лежал один-одинешенек в своей комнате и трясся от озноба при высокой температуре. По-моему, это была лихорадка. Врач уехал с Посольством в Бразилиа, а местного врача по такому пустяковому поводу, как температура под сорок у какого-то мальчишки-переводчика, не посчитали необходимым вызывать. Больной был никому не нужен, кроме сердобольной Курьяновой: я принесла ему кисленькое обильное питье, аспирин «Упса» на ночь, не пожалела новый плед, потому что ему было то холодно, то жарко, и забегала проведывать его в течение дня. Потом подкормила вкуснятиной по выздоровлении. Честно говоря, я уже об этом и забыла, а вот Валера не забыл и уже в Москве нашел время мне помочь. Так что вывод прост: не всегда хорошая инициатива наказывается, чаще всего хорошее дело становится адекватным – контейнер привезли и втиснули в наше двадцатиметровое пространство. Ребята мне реально помогли. Казалось, что вещи загромоздили всю комнату, но после того, как мы раздарили подарки и сувениры многочисленным родственникам и знакомым, место почти полностью освободилось. В нашем многострадальном разборном шкафу из Щучина даже остались пустующие полочки. Сейчас этот шкаф в прихожей в урезанном виде служит нам закрытой вешалкой. Советское – значит качественное!
Еще мне надо было съездить в Пермь к сестре за старшей дочкой, по которой я безумно скучала.
Почему-то Алена слыла в семье и боюсь, что и за ее пределами, любительницей покушать и чуть ли не обжорой. Так она себя вела. Судя по тому, как она изящна, никогда не скажешь, что Алена – любительница поесть. Вообще, подросткового периода «гадкого утенка» у нее не наблюдалось или она быстро перешагнула через этот порог – не знаю. Всегда вижу ее очаровательной: подросток, девушка, женщина. Кроме того, уже, будучи подростком и даже ребенком, она всегда следила за своей осанкой, правда, сначала под моим нажимом и наблюдением, а потом сама подавала нам пример. Репутация же или как теперь говорят имидж обжоры сложился в Перми у тети Люси, где Алена обреталась 2 года, а мы доживали свою командировку в Рио. Ну, слово «доживать» в Рио-де-Жанейро не совсем подходящее к этому необыкновенному городу. Жаль, что «Алена-обжора» пробыла там только 2 года, хорошо, что вполне сознательных – от 9 до 11 лет, что-то помнит. И потом летние каникулы в 12-13 лет, наверное, тоже запомнились. Образ же любителя много покушать сохранила. И возник он в Перми, у тетушки. Почему же в Перми? Во-первых, конечно из-за конфет, а, во-вторых, Алене просто, как глупому подростку, нравилось, когда о ней говорили, шутливо подсмеивались и вообще обращали внимание. Что же происходило на самом деле? Я приехала за Леночкой: встреча заграничной тетушки, радость, подарки, опять радость, большой гостеприимный стол с закусками и обильной едой. Все мы сидим, в том числе и Люсины знакомые, прибывшие посмотреть на «вашу тетю из Бразилии, где много диких обезьян». Алена рада, что приехали мама, сестричка, всё хорошо, на неё тоже обращено много внимания. Она возбуждена, ёрзает на стуле, вертится, глупо хихикает и повторяет: «Ой! Как я есть хочу! Ну, сейчас и наемся! Ого! Курочка! И ветчинка! Ну, я и икорки поем, и ветчинки. Вон там салатик. Я и салатику возьму!» Ведет себя смешно и невообразимо трогательно. Не подряд, конечно, все эти потребительские мысли выкладывает, а вперемешку с шутливыми возгласами гостей. Причем в это время все уже и поют, и едят, а Алена егозит и обкусывает один-единственный тостик. А тетя Люся сострадательно-вежливо и покровительственно говорит: «Да, Аленушка у нас любит покушать».
В это время двоюродная сестричка Галочка молча, сосредоточенно и умело препарирует вилочкой и ножичком уже второй кусочек курочки с салатиком и время от времени невероятно культурным тихим голоском произносит: «Пожалуйста, передайте мне кусочек свининки. Да, лучше с соусом. Спасибо. И положите чуть-чуть картофеля. Достаточно. Что Вы! Нет-нет. Это много – больше трех не надо. Я вообще мало ем». Через небольшой промежуток времени: «Будьте любезны, подвиньте буженину. Да. Можно. Колбаски? Ну, если только пару кусочков сырокопченой. Любительской? Да, любительскую тоже люблю. Ха-ха! Шутка. Но можно и любительской совсем немного. Только небольшие ломтики. Пожалуйста, добавьте горчицы. Спасибо!» Все это тщательно и тихо пережевывается, добавляются мелкие закуски в виде грибочков, икорки, маслица, маслинок, корнишончиков. Стол-то накрывали в период застоя. Да… Все это кушается, потом молча заедается пироженцами, фруктиками и на закуску пару конфеток что ли скушать? «Скушай, скушай, Галочка!» А Леночка духарится, сообщает в очередной раз, что она именно сейчас, прямо-таки вот сию минуту, съест, что съест потом, а потом еще, а после будет пить чай с пирожным. Ага!!! А в это время она все время мусолит ножку курицы и вещает, как она, в конце концов, объест всех. Все довольны: на тетю, посмотрели, тетю послушали, выпили, покушали, стол украшен объедками, а Лена до сих пор не угомонится и продолжает вещать о своем огромном аппетите. Теперь она грызет мосольчик от свиного ребрышка. Тетя предлагает убрать со стола и помыть посуду. На это откликается только обжора-Лена, любительница поговорить о том, как она всех объест.
В 1975 г. мы получили трехкомнатную квартиру на Сиреневом бульваре в «хрущобе» на 5-м этаже без лифта. Были счастливы безмерно, несказанно! Неудивительно – после однокомнатной-то! Даже по нынешним меркам, более-менее, ничего: комнаты отдельные, ванная и туалет раздельные, слава Богу, кухня 9,5 кв. м. Нормально! Там даже был хороший дубовый паркет, который я сначала не заметила, до такой степени он был зачухан многими слоями грязи от прежних жильцов-алкоголиков. Прихожая маленькая и узкая, но шкаф, ура! все же там поместился – ура!, хоть и в обрезанном виде Единственно, что мне не нравилось уже тогда, а сейчас и подавно: в ванной не полежишь, не вытянешься, достойно не помоешься – согнешься коленках – много не належишься, ноги закрутятся штопором. Когда я увидела нашу новую жилплощадь, то немного прибалдела: конюшня не конюшня, сарай
