Наталья Болотина - Потемкин

Не исключено, что Александра Энгельгардт искренне привязалась к дяде и он стал ее первой настоящей любовью. Как часто случалось в семьях прошлого, да и, наверное, сейчас такое возможно, дядюшки вступали в близость с племянницами, дальние родственники заключали браки. Исторические анекдоты и действительные факты дают нам богатую пищу для размышлений о нравственной жизни общества. Без ложной скромности следует признать, что, вполне вероятно, Потемкин мог состоять в интимной близости с кем-то из своих племянниц. Не исключено, что это воспринималось как некое продолжение отеческой любви и покровительства. Если это было, то, несомненно, по обоюдному согласию. Вне зависимости от любовной связи в течение всей своей жизни дядюшка заботился о судьбе племянниц, удачно выдал их замуж, крестил многочисленное потомство «девиц Энгельгардтовых» — словом, психологический климат в семействе Потемкиных отличался особой нежностью и привязанностью многочисленного потомства сестер князя к своему могущественному и высокопоставленному родственнику.

Вскоре при дворе поползли слухи о том, что развратный и беспринципный князь соблазнил всех сестер Энгельгардт. Иностранные дипломаты собирали все имеющиеся сплетни о домашней жизни Потемкина, сопровождая их своими домыслами и оценками. «Способ, каким князь Потемкин покровительствует своим племянницам, — писал в Версаль Корберон, — даст вам понятие о состоянии нравов в России», а для того, чтобы подчеркнуть всю аморальность поведения фаворита, дипломат добавлял: «Одной из них всего двенадцать лет, и ее, без сомнения, ждет та же участь». Российские сановники также с удивлением наблюдали за приватной жизнью могущественного вельможи, а Семен Воронцов писал своему приятелю Кочубею о том, что «…князь Потемкин устроил гарем из собственной семьи в императорском дворце, часть которого он занимал».

На Александру при дворе вскоре стали смотреть, как на влиятельную персону, вхожую и в гостиную фаворита, и в кружок императрицы. Осенью 1778 г. осведомленный английский посланник в одном из своих первых донесений в Лондон писал о сохранившем могущество Потемкине, старшая племянница которого «приобрела над ним еще большую власть». «Эта молодая особа, — характеризовал ее англичанин, — весьма приятной наружности, богато одаренная от природы, обладающая редким искусством для ведения придворных дел». Спустя два года, когда Петербург задумал посетить племянник и наследник короля Пруссии Фридриха II, представитель этой страны в России граф фон Герц представил ему характеристику самых заметных придворных Екатерины. Здесь он не преминул указать на влияние и репутацию племянниц Потемкина: «Камер-фрейлина (Александра. — Н.Б.) и другая девица Энгельгардт (возможно, Варвара или Татьяна. — Н.Б.), две особы, которым весьма важно оказывать внимание довольно заметное, в особенности старшей. Обе они очень красивы и кажутся даже любезными. Для принца нетрудно будет всегда оказывать им приветливость, и я думаю даже, что он не почувствует никакого отвращения ими овладеть».

Потемкин, особо расположенный к старшей племяннице, задумал выгодно выдать ее замуж. Из многих претендентов был выбран граф Франциск-Ксаверий (в России Ксаверий Иванович) Браницкий (1739–1817), великий коронный гетман польский, поступивший на русскую службу. Этот брак был выгоден обоим. Потемкину был нужен сильный союзник в Польше, где он получил обширные владения после первого раздела этой страны Россией, Пруссией и Австрией в 1772 г. Браницкого (он был старше своей избранницы на двадцать три года), в свою очередь, такой брак приближал к русскому двору. Пышная свадьба состоялась 12 ноября 1781 г. в церкви Зимнего дворца, при этом молодая Браницкая была пожалована в статс-дамы. Франц Ксаверий с юных лет отличался веселым нравом и мужеством. Способный и ловкий, каким его считали современники, Браницкий прожил все свое родовое состояние, но на жизнь смотрел как философ: сколько в ней пользы, столько она доставляет удовольствия.

Александра Васильевна и после брака не прерывала связи с русским двором. Она проводила в Петербурге целую зиму, уезжая на лето в обширные имения своего мужа в Южной России. Ему в приданое Александра Васильевна принесла имение Белую Церковь, причем раньше оно было центром земельных владений Браницких, а уже затем его приобрел Потемкин. Племянница писала дяде, оправдывая свое пребывание в далеком имении намеками на семейные обстоятельства: «Благодарю Вас, мой родной батюшка, что написали приятное известие, что государыня изволила милостиво обо мне говорить, а что изволит удивлятца, што я живу в Белой Церкви, а если б изволила знать наши опстоятельства, то инова нечево делать, как сидеть в такой глуши… Прости, мой сударик, люби меня всегда, то Сашенька будет покойна. Целую ручки твои и ношки».

Екатерина II милостиво относилась к Браницкой: она действительно смогла стать доверенным лицом императрицы, сохранилась переписка, свидетельствующая об их привязанности друг к другу. Екатерина в своих письмах благодарила за послания статс-дамы по поводу торжеств, сама поздравляла Александру Васильевну с днем рождения, с рождением детей; особенно Екатерина II просила ее заботиться о здоровье Потемкина, беречь его. Вскоре после того, как Браницкая покинула столицу, 20 июня 1782 г. императрица писала к ней: «Графиня Александра Васильевна! Письмо Ваше я получила здесь, в Царском Селе, и с удовольствием из оного усмотрела, что из памяти Вашей не исчезло прежнее Ваше бытье при мне и в здешнем месте. Желаю, чтоб и теперешний Ваш жребий к удовольствию Вашему служил». Забота императрицы особо проявлялась в посланиях, связанных с рождением детей статс-дамы, внучатых племянников светлейшего. В феврале 1783 г., за несколько дней до рождения первенца в семье Браницких, императрица шутливо укоряла Александру Васильевну: «Долго ли это будет, что ты, мой свет, не родишь? Кто слыхал, что целый год брюхата! Знатно, это мода польская; а у нас на Руси более девяти месяцев на то не нужно. Опомнись, душа. Ведь ты не вовсе полька, ведь ты смолянка. Но, как бы то ни было, будь здорова и, буде можно, расстанься с временностью». Еще не получив этого распоряжения, Браницкая родила первенца — сына Владислава. Екатерина охотно приняла прошение Ксаверия Ивановича «быть восприемницею сына вашего от Святого крещения» и поручила фельдмаршалу П.А. Румянцеву присутствовать на обряде вместо нее. В подарок Екатерина послала крестнику детское платьице, фасон которого придумала для своих внуков.

Привязанность племянницы к Потемкину сохранялась долгие годы, при любой возможности она старалась быть рядом с ним, как это случилось во время путешествия Екатерины в 1787 г. на юг. Она, единственная из родственников, присутствовала при смерти князя, и он окончил земной путь на руках Александры. Кроме этого, племянница была «политическим агентом» своего дядюшки. В подробных письмах наряду с известиями о своей жизни и здоровье детей она сообщала Потемкину о важных событиях в Польше и за границей. Александра часто писала дяде и о жизни своих сестер.