Чарльз Чаплин - Моя биография

Берегитесь нацистской ловушки. Нацистские волки напялят овечью шкуру. Они предложат нам выгодные условия мира, и, не успев опомниться, мы окажемся в плену у нацистской идеологии. И тогда мы станем их рабами. Нацисты отнимут у нас свободу и будут контролировать наши мысли. Гестапо будет управлять миром. Они будут управлять нами и на расстоянии. Да, такова участь, которую они хотят нам уготовить.

И если в руках нацистов окажется такая власть, любая оппозиция нацистскому порядку будет сметена с лица земли. Прогресс человечества будет приостановлен. Права меньшинства, права рабочих, гражданские права — все это уйдет в прошлое. Если мы послушаемся умиротворителей и заключим мир с Гитлером-победителем, на земле воцарится его жестокий порядок.

Остерегайтесь умиротворителей, которые всегда появляются после беды.

Если мы будем бдительны и сохраним мужество, нам нечего бояться. Вспомните, именно мужество спасло Англию. И если нам удастся сохранить моральную силу, наша победа обеспечена.

Гитлер много раз шел на риск. И самым рискованным предприятием было его вторжение в Россию. Если он не прорвется этим летом на Кавказ, тогда пусть уповает на бога. А если ему придется еще одну зиму провести под Москвой, ему тоже остается уповать только на милость господню. Он рисковал всем и пошел на этот риск. Но если Гитлер может рисковать, неужели же мы не сможем? Давайте действовать! Больше бомб на Берлин! Дайте нам гидросамолеты «Гленн-Мартин», чтобы разрешить проблему транспорта. А главное — немедленно откройте второй фронт!

Поставим себе целью добиться победы этой же весной. Вы, те, кто на заводах и на полях, вы, в военной форме, и вы, граждане мира, — давайте все работать и бороться во имя этой цели. И вы, официальные представители Вашингтона и Лондона, — пусть нашей целью будет победа к весне.

Если мы будем работать с этой мыслью, жить с этой мыслью, она умножит нашу энергию и ускорит победу.

Давайте стремиться к невозможному! Вспомните, что все великие свершения в истории человечества были победами над невозможным».

Для меня наступили относительно спокойные дни, но это было затишье перед грозой. Обстоятельства, которые привели меня к роковым событиям в моей жизни, выглядели вначале вполне невинно. Как-то в воскресенье Тим Дьюрэнт сказал мне, что после партии в теннис у него назначено свидание с молодой женщиной по имени Джоан Берри — приятельницей Пола Гетти. Она только что приехала из Мехико с рекомендательным письмом от его друга А. Блументаля. Тим сказал, что он идет обедать с ней и еще одной девушкой, и спросил, не хочу ли я к ним присоединиться, прибавив, что мисс Берри выражала желание познакомиться со мной. Мы направились в ресторан Перино. Общество мисс Берри оказалось достаточно приятным и веселым, и мы вчетвером довольно безобидно провели этот вечер, но я не думал с ней больше встречаться.

Однако в следующее воскресенье — в день, когда мой теннисный корт был открыт для всех, Тим привел мисс Берри с собой. По воскресеньям я всегда отпускал прислугу и обычно обедал в ресторане, и в этот день я пригласил Тима и его спутницу пообедать со мной в ресторане Романова, а после обеда я отвез их по домам. Но на другое утро мисс Берри позвонила и спросила, не приглашу ли я ее завтракать. Я сказал ей, что собираюсь поехать за девяносто миль на аукцион в Санта-Барбару, и если ей нечего больше делать, она может поехать со мной — там мы с ней позавтракаем, а потом пойдем на аукцион. Купив там две-три вещицы, я отвез ее обратно в Лос-Анжелос.

Мисс Берри была крупной, красивой женщиной лет двадцати двух, с хорошей фигурой, с могучими округлостями груди, которые весьма соблазнительно представлялись для обозрения в слишком глубоком вырезе летнего платья и не могли не возбудить в пути моего интереса. И тут она рассказала мне, что поссорилась с Полом Гетти и завтра уезжает в Нью-Йорк, но если бы только я захотел, чтобы она осталась, она все бросит и останется. Я сразу насторожился — слишком уж стремительно и эксцентрично было ее предложение — и сказал ей вполне откровенно, что из-за меня оставаться не стоит. На этом я и простился с ней, оставив ее у дверей ее дома.

К моему изумлению, дня два спустя она мне позвонила снова и сказала, что все-таки осталась и спросила, не могу ли я вечером повидаться с ней. Настойчивость — верный путь к достижению цели. Она добилась своего, и я стал довольно часто встречаться с ней. Последовавшие затем дни были не лишены приятности, но было в них что-то странное и даже не вполне нормальное. Она могла, например, не позвонив предварительно, вдруг неожиданно среди ночи появиться у меня в доме. Это было довольно неудобно. Потом она пропадала на целую неделю. И хотя я не хотел в этом признаваться, мне стало с ней не по себе. Но когда она появлялась, она обезоруживала меня своей веселостью, и мои сомнения и мрачные предчувствия на время оставляли меня.

Как-то я завтракал с сэром Седриком Хардуиком и Синклером Льюисом, и в разговоре Льюис упомянул о пьесе «Призрак и действительность», в которой Седрик играл главную роль. Льюис говорил об образе Бриджет как о современной Жанне д’Арк и о том, что, по его мнению, из этой пьесы можно было бы сделать великолепный фильм. Я заинтересовался пьесой, сказал Седрику, что мне хотелось бы ее прочесть, и он прислал мне экземпляр.

День или два спустя Джоан Берри обедала у меня, и я заговорил о пьесе. Она сказала, что видела ее и что ей хотелось бы сыграть роль Бриджет. Я не воспринял разговора всерьез, но она в тот же вечер прочитала мне отрывки из роли, и, к моему удивлению, прочитала великолепно, воспроизводя даже ирландский акцент. Я пришел в восторг и немедленно сделал несколько немых проб, чтобы посмотреть, фотогенична ли она. Пробы оказались вполне удовлетворительными.

Теперь мои сомнения по поводу ее странностей рассеялись. По правде говоря, мне казалось, что я сделал открытие. Я послал ее учиться в школу драматического искусства Макса Рейнгардта — ей нужно было постигнуть технику актерской игры, и, так как она теперь была там много занята, мы очень редко виделись. У меня еще не было права экранизации пьесы, но я вступил в переговоры с Седриком и при его любезном содействии откупил право экранизации за 25 тысяч долларов, после чего заключил с Берри контракт на двести пятьдесят долларов в неделю.

Существуют в мире мистики, которые полагают, что наша жизнь — наполовину сон и что трудно распознать, где кончается сон и начинается действительность. Так было и со мной. Несколько месяцев я был догружен в свой сценарий, а потом начали происходить какие-то странные, сверхъестественные события. Берри стала приезжать в своем «кадилаке» пьяная вдрызг в любое время ночи, и мне приходилось будить шофера, чтобы он отвозил ее домой. Однажды она так разбила свою машину, что ей пришлось оставить ее на дороге. А так как ее имя было теперь связано со студией Чаплина, я стал беспокоиться, что, если в конце концов полиция заберет ее за езду в пьяном виде, подымется скандал. Вскоре она начала так буянить, что я уже перестал подходить к телефону и не стал открывать ей дверь, когда она звонила или появлялась после полуночи. Тогда она начала бить окна. Моя жизнь превратилась в кошмар.