Иван Лаптев - Власть без славы

А поток «груза 200» из Чечни не иссякал…

1996 год можно без тени преувеличения назвать годом рекордной лжи. Этот рекорд поставила демократическая власть России, насмерть перепуганная возможностью своей конституционной смены. Любые опросы показывали, что рейтинг Ельцина колеблется от 6 до 10 процентов. Начали прорабатываться сценарии отмены и переноса выборов. К этому склонялась часть старой номенклатуры в окружении президента — М. Н. Барсуков, А. В. Коржаков, О. Н. Сосковец. Группа «молодых волков» оценивала ситуацию иначе, понимая, что Ельцин может просто не дожить до новой даты выборов, что состояние его здоровья не удастся сохранить в тайне сколько-нибудь долго. Только в последнее время, после выхода в свет книги Б. Ельцина «Президентский марафон», общественность узнала, перед каким новым испытанием собирался поставить Ельцин Россию в марте 1996 года. Понимая, что рейтинг его близок к нулю, он решил обратиться к своему испытанному аргументу — силе. 17 марта он уже поручил своим помощникам готовить указы о роспуске Государственной думы, запрете КПРФ (надо же было как-то оправдать новый переворот!), переносе президентских выборов. Он понимал, и сам написал об этом, что выходит за конституционное поле, что, действуя в рамках Конституции, которой присягал, соблюдать которую клялся, ему выборы не выиграть. Но тогда, дескать, я решу «одну из своих главных задач, поставленных мной еще в начале президентства… с компартией России будет покончено навсегда».[78] В этот же день он вызвал министра внутренних дел А. С. Куликова и фактически приказал ему блокировать и занять силами МВД здание Думы. Министр предложил распространить дезинформацию, будто Дума заминирована, всех оттуда эвакуировать и на этой основе взять здание под охрану, чтобы не пришлось штурмовать, как «Белый дом» в 1993 году. Прямо из Кремля он собрал на совещание заместителей министра, начальников ГУВД Москвы и области, командование внутренних войск, дал им задание готовить необходимые расчеты.[79] С огромным трудом удалось отговорить Ельцина от повторения страшного и позорного шага. Уговаривали и ближайшие помощники, и председатель Конституционного суда, и министры. Сам Ельцин пишет, что его убедил Чубайс. Как бы там ни было, 18 марта он свои указания отменил. В прессе сообщили, что МВД якобы провело командно-штабные учения по противодействию терактам чеченских боевиков. Правда, как всегда, «победила». А то ведь могли и домишко какой-нибудь взорвать.

В его избирательном штабе между тем продолжались распри. «Коробка из-под ксерокса» с полумиллионом долларов подвернулась удивительно кстати. К этому времени дочь Ельцина Татьяна Дьяченко уже была главным каналом влияния «молодых» на президента и сумела представить отцу все происходящее как провокацию. Чьи деньги, откуда и куда направлялись, никого не интересовало, масштабы коррупции давно стали столь велики, что никто свои права на 500 тысяч баксов даже и не предъявлял. Коржаков и компания были уволены. За дело взялся Чубайс. Все средства массовой информации мобилизовали для того, чтобы «не допустить красно-коричневых к власти». Каждые две недели, а то и чаще руководители телевизионных каналов и редакторы основных газет собирались в здании ИТАР-ТАСС как бы на неофициальный товарищеский обед с участием основных политических менеджеров. Как председатель Государственного комитета Российской Федерации по печати, я был постоянным гостем на этих встречах. Именно там Валентин Юмашев рассуждал о том, что надо бы как-то уговорить Ельцина утвердить Татьяну Дьяченко своим официальным советником, ссылаясь при этом на пример президента Франции Жака Ширака, — у нас всегда найдется пример, на который можно сослаться. Именно там Юмашев озвучил утверждение, что выборы могут быть какими угодно, но власть Ельцин не отдаст. Именно там мы все время слушали байки о крепком здоровье президента, которые потом тиражировались на всех телеканалах и во всех газетах, делая журналистов прямыми соучастниками грандиозной политической лжи. Хороши были все средства и любые деньги. Создавались какие-то странные, потом исчезнувшие без следа газетенки типа «Не дай бог!» Они печатались многомиллионными тиражами, распространялись бесплатно, обогащая электорат слоганом: «Придет Зюганов — не будет колбасы!» Электорат, который колбасу давно уже не мог купить по причине отсутствия денег, сам тем не менее покупался на столь дешевую агитацию. Да и как не купиться, если это повторялось изо дня в день, неслось со всех сторон! Мы, уверен, никогда уже не узнаем, сколько миллиардов долларов пожрала эта избирательная кампания, которые потом пришлось собрать опять же с налогоплательщиков. Вот когда оправдались статьи Конституции, предоставившие Ельцину полномочия, большие, чем любому другому президенту в мире (Конституцию, разумеется, мы характеризуем как самую демократическую). Располагая неограниченными денежными средствами и бесконтрольным административным ресурсом, избирательный штаб Б. Н. Ельцина заставил Россию проголосовать за полуживого (или полумертвого) человека и еще на четыре года оставил страну в его руках. Народ, понятно, уверили, что так и надо было, что выборы прошли без нарушений закона, никто никого не обманывал, все было по-честному. После этого наш здоровый президент с крепким рукопожатием отправился на смертельно опасную операцию на сердце.

1997 год вошел в историю России как год, когда власть не сумела скрыть от народа некоторые тайны своей политики. Началась «война банков», основным оружием которой стала информация. Это не могло не обрести собственную логику развития, и к дозированной информации стала примешиваться недозированная.

Ельцин начинает год с больницы. Государственная дума ставит вопрос о возможности его отставки по состоянию здоровья. Он, конечно, объясняет думские обсуждения не тем, что здоровье действительно плохое, а тем, что Дума «ярко-красная». И, почти месяц пролежав в больнице, в первом же появлении на публике сообщает Думе, что с ним так разговаривать нельзя: «Я могу и сдачи дать».[80]

Недоволен он и правительством, на которое переводит груз собственных ошибок. Обижается на патриарха, который называет невыплату зарплат и пенсий грехом. Недоволен и премьером Черномырдиным — дефицит бюджета, долги всем и вся растут. Ельцин ищет спасение в Чубайсе, как раньше не раз искал его в Гайдаре. Но на сей раз «укрепляет» Чубайса Б. Е. Немцовым, чтобы они вместе «укрепили» Черномырдина. Вскоре Президента уверили, что наметилась тенденция экономического роста. Судя по той демонической роли, которую играла в «семье» в это время Татьяна Дьяченко, и возвращение Чубайса в правительство, и уверенность Ельцина, что дела сразу пошли на лад, — результаты ее влияния. Такие «мелочи», как требования олигархов начать расчет с ними за поддержку на президентских выборах, она вряд ли при этом учитывала.