Сергей Есин - Дневник, 2006 год

Все стало затягиваться. А.И. Комеч иногда засыпает, но спит, как орел: лишь шорох — и он встрепенется.

Замечательную реплику бросил А.С.Соколов о том, что нужна выборочная проверка: «Ей Богу, мы знаем, что и где проверять».

Дальше подробно мне стало записывать скучно. В.Ю.Дмитриев, заместитель директора Госфильмофонда. У кино два родовых проклятья: одно — оно механическое искусство, это искусство тиражированное. Как его хранить? Копию или негатив? Негатив «Потемкина» — это раритет, он рассыпается. Дмитриев рассказывает, как пошли на обострение, не отдали во Францию негативы фильмов Тарковского. Вспомнил требование еще недавно звучащее: раздать все по республикам. Все советское кино — в Госфильмофонде, правда, при этом 80 процентов немых картин русского производства не сохранилось и половина фильмов, вышедших до 1950-го года, пропала.

Второе родовое проклятье — кино это коммерческое искусство. Я пропускаю развитие этой мысли. Как я понимаю, Дмитриев выступает, чтобы отвести от Белых Столбов надвигающееся на них строительство Кирпичного завода — все равно построят! И оптовой базы

Пиотровский М.Б. Делать хранение приоритетным. До этого приоритетом была доступность. Хорошо защищаем вход, но забываем про выход. Нужна помощь: строить фондохранилище. Не хочет проводить тендер — долго, лучше заказчик, выбранный Роскультурой. Нужны внебюджетные средства, государственных мало.

Был лаконичен до изумления, ощущение, что сам музей, его содержание его не интересует.

Больше всего меня изумило выступление Т.М.Горячевой, директора бывшего ЦГАЛИ — Российского государственного архива Литературы и Искусств. Сначала все было очень верно: о потребительском отношении общества к архивам. Из выступления выяснилось, что некоторое время назад пропало 8 страниц оригинала, подлинника поэмы Блока «Возмездие». Из хранилища. Куда закрыт доступ и откуда рукописи не выдаются. Значит, свои, кто-то из работников. Говорила о хищении фонда Чернихова. Опять прозвучало очень сомнительная тенденция: превратить архив в архив-музей. И дальше — невероятно: эта привлектельная и с виду вполне интеллигентная женщина предложила при приеме на работу применять детектор лжи. Чудовищно! А почему бы тогда снова не ввести смертную казнь? Это из одного ряда.

От выступления Ирины Александровны Антоновой у меня осталось ощущение скрытого наезда. На кого только? На Соколова или на Швыдкого? Для всех очевидно, что ничего подобного случившемуся в Эрмитаже, в музее изобразительных искусств произойти не могло. Я записал: «Необъяснимое событие приводит нас к определенным выводам. Вещи могут пропадать не только потому, что они украдены, они теряются. Назрело заседание правительства, на котором мы сами поднимем эти вопросы. Наши права недостаточно активно отстаиваются». Рассказывает о письме Президенту и ответе: деньги вы получите. Но их не получили. Я про себя вспомнил, как тоже писал в Администраию президента и оттуда мне звонили, а потом все заглохло. Имитация и ее распознание — это моя специальность.

У меня сложилось ощущение тихого наезда на Швыдкого.

Комеч о пропажах в храмах. Общая ситуация трагична: 20 процентов находится «в уходящем состоянии».

Б. Боярский: «Мое выступление станет диссонансом к выступлению Михаила Ефимовича». Говорит о ином видении проблемы сохранности. За два года Агентство провело ревизию в 168 местах, причем последние 10–15 лет подобные ревизии не проводились. Отмечает и, весьма категорически, основное — администрация большинства музеев не знает нормативных актов и законов, регламентирующих музейное дело. Привел в пример Саратовский музей. Вообще о директорском корпусе Боярский говорит очень жестко. Органы МВД раскрывают от 50 до 70 краж в год в музеях. Две категории преступников: первая — откровенные бандиты, вторая — бандитские сообщества, работающие вместе с хранителями. Отмечает общий рост преступности и рост неоправданной выставочной деятельности, которая часто ведет к потерям. Часто бороться с преступностью мешает отсутствие законов. В качестве примера: 180 предметов, в основном оружия, были похищены из Петропавловской крепости, но наказать никого не смогли — нет соответствующего закона. Боярский не может — это почти прямая речь — согласиться с Мих. Ефим., что в музейном деле все у нас хорошо; отмечает, что при сопоставимом размере в Росархиве Роскультуры, которой подчиняются музеи, проверки проходят своевременно. Центральная мысль (опять почти прямая речь): происшествие в Эрмитаже это следствие разложения всей музейной службы — от директора до хранителя. Тут Боярский вспомнил об усадьбе Мураново, в которой только что случился пожар. После этого архивы страны тут же взяли на временные хранение мурановские книги, а вот музеи (подтекст: возглавляемые Швыдким) до сих пор торгуются о материальных условиях. Боярский требует ужесточения контроля за финансовой деятельностью.

Его фраза: «Надо прекратить использование залов музеев для всяких завтраков на «Авроре» и праздников», — вполне прозвучала прозрачно. Боряский сказал то, что никто и никогда еще здесь не говорил.

Приехал в институт около часа, прямо к перерыву в собеседовании. Что-то даже поел за казенный счет. Слушали студентов Алексея Варламова, а потом — дети, проза, критика и публицистика. Все прошло благополучно, хотя и медленно. Как всегда, зондаж: что вы ждете от института? — и круг чтения. Варламов вел свою линию уверенно, спокойно и абсолютно доброжелательно. Мне почему-то кажется, что в институте ему уготовлена долгая и удачная жизнь. Интуиция меня обычно не подводит, хотя памятны и те три случая, когда я ошибся с людьми. В инициалах это выглядит так: М.В., М.Ю. и А.В. О последнем персонаже со мной очень интересно говорил Алексей. Еще когда персонаж поступал в аспирантуру, то сидя с Алексеем на бульваре, показал на здание и сказал: когда-нибудь я там буду ректором. У меня вообще есть ощущение, что должность ректора Литинститута для каждого четвертого из работающих в институте кажется вполне подходящей. Правда, у троих из этих «четвертых» хватает ума это не декларировать.

На собеседовании произошел занятный эпизод. Не очень молодая абитуриентка-заочница на вопрос «круг вашего чтения?» вдруг стала рассказывать о коллективном чтении в общежитии книги Есина «Попутные мысли». Может быть, для него они и попутные, а для нас это так важно. Мне, естественно, было приятно, остальным пришлось сжевать. Закончилось собеседование около восьми, и сразу же поехал к Копыловым.