Сергей Есин - Дневник, 2006 год

«Я не профессиональный критик, я член «Цеха», ближайший сотрудник «Аполлона», товарищ Гумилева, Ахматовой, Лозинского и того же Мандельштама. Читая его «Собрание сочинений», я вспоминаю сотни подробностей, как его стихи создавались, впервые читались, обсуждались в «Цехе» и перерабатывались. Вот эта строфа «Адмиралтейства» целиком сочинена Гумилевым, а первоначальная — «Так музой зодчества вскормлен мудрый лебедь», — по общему цеховому согласию уничтожена. Вот эти строки оды «Бетховен» забракованы Ахматовой. А здесь Мандельштама вывел из тупика наш общепризнанный арбитр вкуса Лозинский. И поэтому я, более чем кто либо в наши дни, знаю, какое значение для вечно сомневающегося, вечно колеблющегося Мандельштама имела окружающая среда»

Наверное, я позднее опять буду что-то цитировать, но рискну повториться: «Петербургские зимы» мемуар о начале века и начале литературе это совершенно необычный вид подобного изложения. Надо обязательно взять себе на вооружение эту якобы дробность, этот летящий стиль. Даже холодную ясность прозрения по отношению к близким и любящим людям.

18 августа, пятница. Около десяти все же выехал из Москвы. По дороге опять заехал в недавно открывшийся на Старо-Калужском шоссе огромный супермаркет «Перекресток». Это уже традиционно, я покупаю продукты во время поездки на дачу на всю неделю. Здесь есть и некоторые удобства — на машине и к собственному подъезду. Но дело еще и в том, что за последнее время появилась боязнь продуктов на московских рынках. Сплошь смуглые хозяева палаток, целая гурьба, которую я увидел, когда закрыли на несколько, видимо, дней Университетский рынок, их недовольные презрительные выкрики, меня очень насторожили. Хотя в запечатанных палатках урчат холодильники, но я представляю эти продукты, которые все же наверняка будут проданы. Много пишет и пресса о рынка, о качестве продуктов, о мясе, с соей, о своеобразии колбасы. В больших супермаркетах за качеством все же следят. Потом я заметил, что и цены здесь, особенно если прикинуть все рыночные недовесы, здесь часто на овощи и фрукты ниже. Взял картошку, лук, помидоры, купил нулевой кефир, пельмени и много другое… Я уже стал, как и в прошлое лето, молоко, масло и творог брать на даче, с машины, которая приходит откуда-то из Калуги.

Без телевизора.

На даче читал Георгия Иванова и роман Амоса Оз. Роман израильского писателя постепенно затягивает, это, конечно, очень неплохо и близко к бытовому стилю наших шестидесятников. У Георгия Иванова поразил анализ творчества Кузмина и Есенина. Поразила мысль о всеобщем понижении уровня восприятия и задач публики. Вслед за этим упал уровень и поэзии. Никогда не веря в то, что Есенина убили, я тут, прочтя Иванова, впервые задумался, как сильно он начал мешать именно не евреям, как часто пытаются намекнуть, а власти, которая не знала, что с ним делать. Кузмин, как выразитель, аполитичной, внесоциальной и эстетствующей публики. Есенин — олицетворение нового народа, без интеллигенции, без водительства церкви. Все, конечно, значительно сложнее. Оба фантастически талантливы. Если было не так, разве говорили бы о них и читали сегодня. Но дневники Кузмина читаются сегодня с не меньшим интересом, чем воспоминания Георгия Иванова, а его стихи — гениальны.

19 августа, суббота. В шесть часов вечер приехал из Москвы С.П. к этому времени Витя натопил баню. В Обнинске затарились пивом, даже я взял себе маленькую баночку сидра, иначе веник и пар идет плохо. Замечательно и блаженно заснул в маленькой комнате с размышлениями о текстах Георгия Иванова. Он так умен и наблюдателен, что читать его всего опасно, невольно начинаешь подражать. Я иногда завидую чужим находкам и чужому движению мысли, но еще больше боюсь незаметно уйти в чужой лес, начать подражать. Стиль это то, без чего писатель снова превращается в ученика.

Без телевизора.

Практически откомментировал все письмо Ставского. Но чего-то здесь, повторяю, не хватает. Действие остановилось. Без комментария осталась лишь одна последняя строчка. Оргсекретать СП СССР пишет министру внутренних дел: «с коммунистическим приветом». Здесь я, наверное, попляшу. Некоторые мысли есть. В том числе, и такая — а не «материализовать» ли Ставского возле сейфа бывшего партбюро?. В диалог можно включить и мысль о «письме 42-х». Завтра вечером загляну в словарь Казака и поговорю с И.Л. Вишневской — она знает все.

20 августа, воскресенье. Ночью шел дождь, а утром небо серое и низкое. Витя уехал на своем мотоцикле сразу после обеда — а вдруг снова польет, тогда он не выберется. Я, к несчастью, решил задержаться и попал в жестокую часовую пробку пред постом ГАИ у Вороьбев. Навстречу машины уже не шли, а со стороны области, к Москве машины лезли по обочине, по встречной полосе. Я был раздражен и плохо думал об этих людях, которые, как правило, на огромных вездеходах и иномарках, внаглую старались обойти других. Время прокламируемого индивидуализма. Как мне хотелось, взять легкое ружье и бить по колесам. Но боюсь, что скоро захочу миномет.

Минут через десять машины выползли, бампером одна у другой; двери открылись, кто-то, воспользовавшись остановкой, побежал в лесок, на дороге начались разговоры. Нашлись знающие люди. Оказалось, что в десяти километрах от поста ГАИ есть некий поселок Барсуки. «Заборы выше неба». Связывают его с именем Черномырдина, но, вроде, там обитает и другое начальство. Произнесено было слово «правительство». Я вспомнил, кто владеет молокозаводом в Жуково, на родине маршала. Молоко и молочные продукты, видимо, идут оттуда. Оказалось, что пробки случаются довольно часто, когда власти завершают отдых. В этих случаях закрывают два шоссе: Калужское и Киевское, кортеж идет по лучу, пересекает Калужское и, без помех поворачивая на опустевшее Киевское, мчится прямиком на Можайку. Сегодня что-то припозднились, ходили, наверное, по грибы. Я долго не мог понять, зачем держат на этом луче ГАИ, а теперь отчетливо представил себе наших доблестных милиционеров, наглых и подобострастных, стоящих, втянув животы, пока лакированные машины с бабами, невинными детьми и кухарками пролетают мимо них. Я призывал на голову этих слуг-господ разные кары, от мин до геморроя каждому, включая малолетних детей и невинных младенцев. Ах, слуги-господа! Ах, мой любимый, покорный народ! Во Франции из-за такого стояния начались бы волнения. Подозреваю, что мысли о минах и геморрое в течении этого часа посетили не одну голову.

Дома, приехав, замариновал шесть банок огурцов.

21 августа, понедельник. Последний рентген показал остеохандроз. Ездил делать массаж, дорого. Вернулся, сидел за компьютером, потом долго занимался кухней: большая запеканка и большая шарлотка. Не смог поехать к Лене на традиционный совет.