Наталья Михайлова - Василий Львович Пушкин

Да, и великий польский поэт Адам Мицкевич бывал в доме на Старой Басманной. Да и как же не бывать ему у Василия Львовича, если он, высланный из Польши в Россию, оказавшись в Москве, подружился с племянником В. Л. Пушкина А. С. Пушкиным и П. А. Вяземским. П. А. Вяземский и И. И. Дмитриев переводили его «Крымские сонеты», изданные в Москве. Судя по приведенному письму, знакомство А. Мицкевича и В. Л. Пушкина было довольно близким: польский поэт делился с Василием Львовичем своими планами незадолго до отъезда 15 мая 1829 года за границу.

Накануне отъезда за границу побывал у В. Л. Пушкина и Сергей Дмитриевич Полторацкий. Четверть века спустя он вспоминал об этом так:

«В мае месяце 1830 года, перед выездом моим из Москвы в путешествие за границу, виделся я в последний раз с Василием Львовичем Пушкиным в доме его на Басманной… На этом вечере были оба братья Полевые, издатели „Московского телеграфа“ (1825–1834), и многие другие русские литераторы. Находясь в обыкновенном своем веселом расположении духа, Пушкин рассмешил нас всех следующею просьбою, с которою обратился ко мне: „Милый мой, ты, вероятно, будешь в Берлине, Лейпциге, Париже; там есть русские типографии; потешь меня, пожалуйста; напечатай моего ‘Опасного соседа’, лучшее и удачнейшее из моих стихотворений. Оно известно в России только в рукописи, и жаль, если пропадет и не дойдет до потомства. Вот тебе исправный список; тисни его и тем порадуй меня“.

Мы все захохотали, услышав такое поручение. Я не дал обещания выполнить желание автора, потому что не полагал этого возможным»[633].

Вероятно, навещала Василия Львовича его сестра Елизавета Львовна Сонцова с мужем своим Матвеем Михайловичем и дочерьми Екатериной и Ольгой. Встреч же с любимым братом и другом Сергеем Львовичем и его семейством Василий Львович был лишен. С. Л. Пушкин с женой и дочерью жил в Петербурге, лето проводил в Михайловском. Оставалась переписка, но… опять-таки вспомним суждение А. С. Пушкина. Когда 24 января 1828 года племянница Василия Львовича Ольга Сергеевна убежала из дома и тайно обвенчалась с Н. И. Павлищевым в церкви Святой Троицы Измайловского полка, любящий дядя 2 февраля 1828 года отправил из Москвы в Петербург письмо к молодым, поздравив их «от искреннего сердца» и пожелав, чтоб они «были счастливы совершенно»[634]. Но и молодые оставались в Петербурге, а Василий Львович — в Москве. Виделся ли он в последние годы с племянником Львом? Если и виделся, то очень редко. В марте 1827 года Л. С. Пушкин определился юнкером в Нижегородский драгунский полк, участвовал в персидско-турецкой кампании 1827–1829 годов. Разве что они могли встречаться после того, как Лев взял отпуск. Но сведениями об этом мы пока не располагаем. Вот Александр Пушкин — другое дело. Вернувшись в 1826 году из михайловской ссылки, он часто навещал дядю в его доме на Старой Басманной.

4. Александр Пушкин в гостях у дяди

«Однажды мы сидели в кабинете Василия Львовича: он, Михайло Александрович Салтыков, Шаликов и я; отворилась дверь, вошел новый гость, черты лица которого два года тому назад (при встрече в театре) так врезались мне в память и еще более утвердились в ней портретом Кипренского: это был А. С. Пушкин. Поэт обнял дядю, подал руку Салтыкову и Шаликову: Василий Львович назвал ему меня, мы раскланялись. Все сели; начался разговор. Александр Сергеевич рассказывал всё, что я после читал в статье его: „Поездка в Арзрум“. Между тем князь Шаликов присел к столу и писал; „Недавно был день вашего рождения, Александр Сергеевич, — сказал он поэту. — Я подумал, как никто не воспел такого знаменательного дня и написал вот что“. Он подал бумагу Пушкину; тот прочитал, пожал руку автору и положил записку в карман, не делая нас участниками в высказанных ему похвалах»[635].

Так начинающий поэт Александр Акинфиевич Кононов описал впоследствии свою встречу с А. С. Пушкиным в доме В. Л. Пушкина на Старой Басманной. Это было в двадцатых числах сентября 1829 года. А. С. Пушкин встретил в доме дядюшки своих знакомых.

Михаил Александрович Салтыков был знаком ему еще по «Арзамасу», состоял его почетным членом. Князь Петр Иванович Шаликов был связан давней дружбой с семейством отца А. С. Пушкина, был и оставался одним из близких приятелей Василия Львовича. А. С. Пушкин иронически отзывался о чувствительной поэзии П. И. Шаликова, в 1827 году вместе с Е. А. Баратынским написал эпиграмму «Князь Шаликов, газетчик наш печальный», но это не мешало ему с симпатией относиться к Петру Ивановичу. 19 февраля 1825 года он писал из Михайловского в Москву П. А. Вяземскому: «Он милый поэт, человек, достойный уважения. <…> Он имянно поэт прекрасного пола» (XIII, 144). П. И. Шаликов с неизменным восторгом относился к творчеству А. С. Пушкина, печатал в своих изданиях всегда восторженные отзывы и в прозе, и в стихах на его произведения. Так, в апреле 1829 года, то есть за полгода до их встречи у В. Л. Пушкина, в 16-м номере «Дамского журнала» появилось стихотворение П. И. Шаликова «„Полтава“, поэма А. С. Пушкина»:

Цари с поэтами всегда делились славой!Царь русский возблистал триумфом под ПолтавойНад силой грозною: и росский же поэтВьет лавры в свой венок с полей его побед![636]

Заметим, что в начале апреля 1829 года Василий Львович получил от племянника в подарок экземпляр поэмы «Полтава», и дядюшка пришел от нее в восхищение. 4 апреля он писал Вяземскому:

«Новая поэма А. Пушкина показалась в свет; но под названием Полтавы, а не Мазепы. Я нахожу, что А. Пушкин напрасно переменил ее название, но как бы то ни было, поэма его есть превосходное творение. Характер Мазепы, описание казни Кочубея, Полтавское сражение, все написано мастерски. Он употребил новое слово: дрема долит вместо одолевает, он говорит, что сие слово находится в старинных русских песнях, равномерно и топ вместо топот, но я много читал песен старинных и иные переводил на французский язык; признаюсь, однако, что сих слов нигде не заметил. Впрочем, что значит одно слово пред множеством красот, коими наполнена поэма? Еще повторяю, она есть превосходное творение, и я несколько раз ее перечитывал сряду» (277–278).

Одним словом, в сентябре 1829 года А. С. Пушкин пришел в дом, где с любовью следили за его творчеством, где радовались его успехам, в дом, где были симпатичные ему люди, доброжелательные и искренние по отношению к нему. Он только что 20 сентября вернулся из своего путешествия в Арзрум. В ночь с 1 на 2 мая он уехал из Москвы, чтобы отправиться на Кавказ, на театр военных действий. Разумеется, он не знал, что в Тифлисе уже было получено распоряжение о секретном надзоре за ним. Сколько впечатлений — и тифлисские бани, и горные перевалы, и ощущение смертельной опасности: его — в бурке и цилиндре с пикой в руке в передовой цепи атакующих казаков — видели изумленные солдаты. И встречи — с братом Львом, с младшим сыном генерала Н. И. Раевского Николаем, другими друзьями. А поход к Арзруму, турецкие крепости, взятие Арзрума — его узкие, кривые улицы, минареты… Многое мог рассказать (и рассказал) А. С. Пушкин в кабинете Василия Львовича ему и его гостям. Нам остается только читать «Путешествие в Арзрум» и гадать, что именно услышали тогда хозяин дома на Старой Басманной и его гости. А вот с поэтическим подарком, который А. С. Пушкин получил от П. И. Шаликова, мы можем познакомиться. Это Пушкин не пожелал сделать собравшихся «участниками в высказанных ему похвалах», спрятав листочек с адресованными ему стихами в карман. А вот П. И. Шаликов пожелал: в октябре 1829 года он напечатал свое послание в «Дамском журнале», и мы можем его прочесть: