Владимир Голяховский - Американский доктор из России, или История успеха
Американский врач Шелдон П. Бло даже написал книгу «Как выписаться из госпиталя живым» — 226 страниц инструкций о наиболее частых ошибках и осложнениях и о том, как больному самому постараться предотвратить их при отношениях с врачом.
Меня поражает индивидуализм американских докторов в лечебном деле. При частной системе медицины и ответственность докторов тоже частная. Каждый из них, имея лицензию, несет исключительно индивидуальную ответственность за свою работу. При недоверии или непонимании пациент имеет законное право получить «второе мнение» другого доктора. Что такое «второе мнение»? Это опять-таки частное мнение, хотя и другое. Ум хорошо, два — лучше, но еще лучше три мнения — консилиум, самый правильный путь обсуждения тяжелого случая лечения. Но я не помню, чтобы кто-нибудь из докторов собирал консилиум для обсуждения особо тяжелого или неясного случая заболевания его пациента.
Медицина в Америке слишком дорогая и заработки докторов вздуты. Но и обучение медицине слишком дорого — все наши резиденты по окончании института и тренинга имели долги в банках до $250 000, которые они потом годами выплачивали с высокими процентами. Я с удовольствием наблюдал, как в процессе тренинга наши резиденты становились специалистами. Но к концу резидентуры все они нетерпеливо мечтают только об одном — быстрей начать делать большие деньги, получая их с пациентов. Жажда денег так велика, что этические вопросы отношений с пациентами их интересуют мало.
Связь больного с врачом — не только профессиональная, но прежде всего человеческая, гуманистическая акция. Врач лечит не саму болезнь, он должен лечить больного человека. Мой отец был хирургом прошлого века, он передал мне медицинскую поговорку старого времени: «Врач любит своего больного больше, чем больной любит врача». Я это запомнил, но, очевидно, так обстояло дело только в старые времена. Насмотревшись на взаимоотношения врачей и больных в Америке, я мог бы переделать эту поговорку так: «Больной не доверяет своему врачу больше, чем врач не любит своего больного…» Как это повлияло на меня? Я был доктором двадцать пять лет в России и столько же — в Америке. Я еще сохранил в себе черты того, что называлось хорошим доктором старого времени, но смог стать и американским специалистом нового типа. Соединив в себе две школы жизни и медицины, я всегда старался оставаться доктором прежнего типа, но в то же время применять то важное и передовое, чему научился в Америке. И я могу с гордостью сказать о пятидесяти годах своей врачебной практики: И В РОССИИ И В АМЕРИКЕ Я ЛЮБИЛ СВОИХ БОЛЬНЫХ, И МОИ БОЛЬНЫЕ ОТВЕЧАЛИ МНЕ ТЕМ ЖЕ.
Все-таки нелегко оставлять работу
Перед последним годом работы я получил приглашения из Израиля и Барселоны выступить с лекциями на конгрессах хирургов. Особенно мне было приятно опять поехать в Израиль, там жили несколько моих старых друзей, эмигрантов из Москвы и было много приятелей-израильтян. К тому же я не был там уже десять лет, а Ирина вообще не была. Перед поездкой я списался с профессором Вениамином Лирцманом. Не видел я его семнадцать лет и предложил встретиться в Иерусалиме (есть такая древняя еврейская поговорка: «В будущем году — в Иерусалиме!»). Русские доктора зарабатывают мало, и я оплатил ему часть расходов.
Приехав, мы с Ириной взяли напрокат машину и за десять дней объехали всю страну. Я не мог надивиться — как сильно изменился Израиль за одно десятилетие, как расцвел: города разрослись, вытянулись ввысь и похорошели, кибуцы стали красивыми зелеными поселениями. Это был пример того, что талантливый и деятельный народ способен сделать в почти выжженной солнцем и войной каменистой пустыне. Повсюду была слышна русская речь — четвертую часть населения составляли иммигранты из бывшего Советского Союза. Они дали, конечно, дополнительный импульс процветанию Израиля. Но, к сожалению, не все могли найти работу по специальности. Уборщицы в гостиницах, услышав наш с Ириной разговор, робко спрашивали:
— Вы из России?
— Нет, мы из Америки. Но туда приехали из России.
— Ой, а скажите: как вы устроились в Америке?
— Мы устроились хорошо: я работаю доктором, моя жена — научный работник.
— Да? А я вот убираю комнаты, стелю постели, чищу пылесосом полы. А дома тоже была врачом…
По улицам невозможно было пройти, чтобы не услышать русскую музыку в исполнении пожилых музыкантов с аккордеонами, баянами, гитарами и скрипками. На лацканах их пиджаков сияли боевые награды за войну с Германией.
Особенно нас тронули двое уличных исполнителей. Один — старый лысый человек, в потрепанном кожаном пальто, какие когда-то давно носили советские начальники. Инструмента у него не было, он согбенно сидел на дощатом ящике у входа в продуктовый магазин и пел старинный русский романс «Не пробуждай воспоминаний…». Ни голоса, ни сил петь у него не было, грустные слова еле слышно вылетали из его потрескавшихся губ.
Весь приниженный облик, поза и интонация этого уличного певца буквально выворачивали душу. Кем он был раньше?.. Что заставило его эмигрировать? Другой музыкант — мальчик лет десяти, аккуратно одетый, с галстуком и в коротких штанах, страшно худой и болезненно бледный. При нас его привела на многолюдную центральную улицу и поставила на тротуар интеллигентного вида мама. Потом она отошла за угол и оттуда тревожно и напряженно на него смотрела. А он достал из футляра скрипку и неумело заиграл гимн Израиля. О-ох!.. Глядя на него и слушая его игру, мы могли только вздыхать. Черт подери советское беженство! Эти двое запомнились нам, как символ неустройства людей, вынужденных бросить свою прежнюю жизнь там.
Встречи с друзьями были полны радости. В Израиле жили несколько моих старых друзей: Норберт Магазаник, Ида Учитель, Миша Цалюк, Вадим Пожариский. Они наперебой зазывали нао и угощали селедкой под луком и фаршированной рыбой из озера Генисаретского, где, согласно евангельскому преданию, апостол Петр ловил рыбу, а Христос ходил по водам.
Конгресс хирургов-ортопедов проходил в иерусалимском отеле «Хилтон». После своего доклада я пригласил друзей в ресторан. Когда-то, в прежней московской жизни, они дали мне прозвище «счастливчик». И теперь, на старости лет, могли полностью убедиться, что не ошиблись.
— Хороший доклад, счастливчик. Поздравляю!
— А ты, счастливчик, здорово болтаешь по-английски.
— Ты показал прекрасные слайды.
— Выпьем за твои успехи, счастливчик.
И тут я их удивил:
— Ребята, вам первым хочу сказать: все, кончается ваш счастливчик — в будущем году выхожу в отставку, стану простым пенсионером. И Ирина тоже.
