Светлана Долгова - Ледокол «Ермак»

Октябрьский переворот застал ледокол в Кронштадте, а в конце 1917 г. он работал в Петрограде. 28 декабря 1917 г. капитан «Ермака» В. Е. Гасабов писал в донесении командиру Петроградского порта: «…Была сделана ошибка в посылке в Петроград одного „Ермака“, который в Неве переставлять суда не может. В предыдущие зимы здесь обыкновенно работали ледокол „Волынец“ и погибший „Петр Великий“, которые легко справлялись с этой работой, теперь же средств никаких нет, а „Ермак“ и „Ораниенбаум“ сделали все, что могли.

По окончании погрузки угля возьму с собой последний пароход „Клио“ и больше в Петроград приходить не могу, т. к. во время последней проводки крейсеров испортил себе холодильник благодаря мелководью»[291].

С декабря 1917 по март 1918 г. «Ермак» вел работы по обеспечению навигации между Кронштадтом, Ревелем и Гельсингфорсом, причем в начале зимы 1918 г. он прошел ремонт в одном из кронштадтских доков. Однако из-за тяжелой обстановки пришлось ограничиться лишь самыми необходимыми работами.

Между тем обстановка в Прибалтике осложнялась, что было связано с наступлением немецких частей. Руководство флотом предвидело возможную эвакуацию кораблей и судов и предполагало активное использование при ее организации «Ермака».

3 января 1918 г., согласно распоряжению Народного комиссариата по морским делам, «Ермаку» было приказано перейти в Петроград и находиться там, вплоть до распоряжения Верховной морской коллегии[292].

16 января 1918 г. вышло распоряжение Верховной морской коллегии о переходе «Ермака» в Гельсингфорс, где ледокол должен был поступить в распоряжение Центробалта[293].

Судя по всему, командование ледокола не слишком торопилось выполнять распоряжение, поэтому вскоре Военный отдел Центробалта выступил с требованием немедленно выслать «Ермак» в Гельсингфорс. «В случае нежелания команды „Ермака“ к выходу благоволите прибегнуть даже к силе, ибо ощущается крайняя необходимость в ледоколе», – писал начальник оперативной части штаба Балтийского флота матрос-анархист Е. С. Блохин[294].

В феврале 1918 г. в связи с приближением к Ревелю германских войск началась эвакуация города. 22 февраля «Ермак» повел оттуда в Гельсингфорс две подводные лодки и два транспорта с военными грузами. 27 февраля под обстрелом немецких самолетов ледокол проводил ревельские караваны судов от маяка Грохара к Гельсингфорсу. Но вскоре возникла необходимость и в эвакуации Гельсингфорса, причем речь шла прежде всего о спасении сосредоточенных там кораблей Балтийского флота.

В ходе знаменитого «Ледового похода», продолжавшегося с 12 марта по 22 апреля 1918 г., более 200 кораблей и судов удалось вывести из финских портов в Кронштадт. Мы не будем подробно излагать детали этой операции, остановимся лишь на участии в ней «Ермака».

С 12 по 17 марта «Ермак» совместно с ледоколом «Волынец» провел в Кронштадт первый отряд кораблей (линкоры «Гангут», «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск», крейсера «Адмирал Макаров», «Богатырь» и «Рюрик»). Как свидетельствовал один из участников похода: «Лед был ровный, сплошной. Надо было все время идти переменными ходами, корабли часто затирало льдом, требовалась помощь, чтобы освободить их из заторов. Во время ночных стоянок корабли так примерзали, что утром „Ермаку“ приходилось их окалывать»[295]. После прихода в Кронштадт «Ермак» до 25 марта занимался проводкой крейсеров в Петроград и только после неоднократных требований вышел в Гельсингфорс. Впрочем, задержка с выходом объяснялась необходимостью приема угля и ремонта, о чем доносил капитан судна 20 марта 1918 г. «…ледоколу „Ермак“ необходимо принять 700 тонн кардифа, исправить кирпичную кладку и подчеканить швы в котлах, исправить кочегарные гребки и ломы. Грузить уголь в Петрограде более удобно, чем в Кронштадте, поэтому „Ермак“ прибыл сюда в 14 часов 18 марта; но до сего времени сделано очень мало. Для ускорения ухода необходимо срочно прислать … трех котельщиков, трех печников, исправить ломы и гребки и заставить рабочих грузить уголь и ночью, назначив для этого несколько смен их…»[296]. Между тем Революционный совет Кронштадта в категорической форме требовал прибытия «Ермака» в Гельсингфорс. В тот же день председатель Оперативного отдела штаба Балтфлота П. Н. Ламанов телеграфировал: «Передайте экстренно командиру ледокола „Ермак“: командующий флотом по радиотелеграфу требует немедленного выхода „Ермака“ в Гельсингфорс. Политические обстоятельства ставят эскадру в критическое положение. Примите все зависящие меры к ускорению выхода и о времени выхода прошу уведомить»[297]. Работы по исправлению котлов предполагалось закончить к вечеру 23 марта, на следующий день командир ледокола предполагал перейти в Кронштадт для приема провизии, а затем выдвигаться в Гельсингфорс[298].

Там уже был подготовлен к проводке второй отряд судов. 29 марта ледокол направился навстречу каравану. В тот же день в 18:40 он подвергся артиллерийскому обстрелу с острова Лавенсаари (причем, по воспоминаниям Н. Есина, предварительно «белофинны и немцы затеяли с нами переговоры. Хотели поймать. От всяких переговоров мы отказались»[299]), после чего вернулся назад и вновь вышел к Гельсингфорсу на следующий день.

31 марта у острова Гогланд по «Ермаку» открыл огонь вражеский ледокол. Об этом факте докладывал член Совета комиссаров Балтийского флота И. Ф. Шпилевский в телеграмме, адресованной комиссару А. К. Барову в Кронштадт: «31 марта днем получено радио „Ермака“ о том, что его обстреливает „Тармо“ и он идти по назначению, т. е. в Гельсингфорс, не может. Было отдано распоряжение „Ермаку“ стоять на месте. В это же время здесь в Гельсингфорсе приготовили срочно „Баян“ и ледоколы „Силач“ и „Штадт Ревель“, на которые призванной командой других больших кораблей был погружен угол, ь и около 11 часов вечера они вышли в море. Эти суда – „Баян“, „Силач“ и „Штадт Ревель“ послались для того, чтобы не дать „Тармо“ захватить „Ермака“. Вышедши за маяк Реншер, „Баян“ дальше идти не мог, ввиду того, что во льду начали образовываться трещины и начало его сносить на камни. Ледоколы же, как слабосильные, не могли ничего сделать и в 5 часов принуждены были возвратиться обратно в гавань. Были приняты все меры, но пособить ничем нельзя. Вам надлежит принять все меры к тому, чтобы срочно укомплектовать один из крейсеров, например „Адмирал Макаров“, командой с других судов и немедленно отправить его для сопровождения „Ермака“ в Гельсингфорс. Срочно сообщите нам о принятых мерах и возможно скорее отправляйте „Ермака“ и крейсер, так как другого выхода нет»[300].