Дневник 1879-1912 годов - Александра Викторовна Богданович
4 февраля. На театре в Царском Селе вел. кн. Константин Константинович плохо играл. Охота ему играть в его годы! Оба старшие сына этого вел. князя совсем глупые, дочь умнее.
6 февраля. Сегодня Нейгардт сказал по телефону, что на место Извольского обер-прокурором назначен Лукьянов, который, кажется, либерального направления. Но одно хорошо, что не Рогович назначен. Столыпин по Ковно знает Роговича, и, видно, знает его так, как и я понимаю этого человека, что он – дрянное ничтожество, много о себе мнящее. Бурдуков сказал о Лукьянове, что ставит ему в вину, что он проводил такую теорию о сотворении Адама и Евы, что оба они были сотворены из «клеточки», а не так, как написано в Священном Писании.
У молодой царицы сильная неврастения, которая может кончиться помешательством. Всё это приписывают ее анормальной дружбе с Вырубовой. Что-то неладное творится в Царском Селе.
9 февраля. Сегодня говорил А.П.Никольский, что в Государственном совете Щегловитов (юстиция) назвал Таганцева – «Гегечкори», что вообще Щегловитов становится очень резок, даже дерзок.
11 февраля. Завтра в 2 часа Столыпин выступит в Думе с ответом на запрос по делу Лопухин – Азеф. Все-таки надо будет ему сознаться, что без «агентов» правительству не обойтись.
13 февраля. Сегодня в «Новом времени» снова напечатана речь Столыпина с примечанием редакции, что вчера вкрались ошибки. Когда я прочла Е.В. эти поправки, он сказал, что сегодня Столыпин обеляет в этих поправках Лопухина, а вчера в своей речи прямо высказывал ему обвинительный приговор. Почему вдруг эта перемена?
17 февраля. Вчера Зилотти рассказывал про царицу, что она продолжает обретаться в нервном состоянии, что говорят, что смерть Орлова на нее сильно подействовала. Зилотти сказал, что желал бы, чтобы ему поручили отвезти ее в Дармштадт, он бы оттуда сумел вернуться один.
Неужели у нас может возгореться новая война? Не дай бог, – тогда конец монархии.
18 февраля. Сегодня приехавшие из Одессы свидетели по делу ректора Занчевского были у Е.В. Оба говорили про то безобразие, которое допускал этот ректор в университете в Одессе. Так, в его присутствии один из революционеров-студентов произнес такие слова, что будет счастлив услышать похоронный колокол, который возвестит о смерти «осла» Николая II, а ректор выслушал этот возглас совершенно спокойно, студенту никакого внушения даже сделано не было. И всё в таком духе.
24 февраля. Возмутительно теперь пишут газеты и возмутительное говорится всюду. В гостиных не стесняются – сановники резко высказывают свой образ мыслей. Штюрмер высказывал, что видит будущее очень мрачным, что царь лишился со смертью вел. кн. Владимира Александровича последнего вел. князя, что род Романовых вымирает. Умри царь – кто будет регентом? Дурачок вел. кн. Михаил Александрович? Сказал Штюрмер, что царь от себя отдаляет преданных людей. Был Гессе, который говорил всё царю, а теперь он умер – и нет никого. Царя губит, по мнению Штюрмера, то, что он фальшив, что на него нельзя надеяться, что он фальшивее Александра I, которого доселе никто не разгадал, а царя еще труднее разгадать, что с ним никто не уверен насчет завтрашнего дня.
Про царицу Штюрмер сказал, что у нее страшная неврастения, что у нее на ногах появились язвы, что она может кончить сумасшествием. Сказал Штюрмер, что людей преданных, как Путятин, Орлов, царь от себя удалил.
5 марта. С тревожным чувством ожидается весна. Многие того мнения, что войны не миновать, а мы совсем не готовы, и никогда готовы не будем. Очень уж у нас испортился народ!
6 марта. Сегодня Зиновьев трунил над названием «великий старец», которое «Новое время» придумало для своего принципала Суворина. Это название совсем не под стать Суворину – мало в нем «великого».
Говорили про Лопухина. Зиновьев того мнения, что, когда он был директором департамента полиции, он действовал в правительственном духе. Когда был уволен Валь, который у Плеве ведал полицией, Плеве поручил ему, Зиновьеву, это дело. Тогда он раза четыре приглашал к себе Лопухина. Хотя себя Зиновьев признает не либеральным, но тогда у него с Лопухиным были постоянно разговоры о высылке лиц, которых, по мнению Зиновьева, не было никаких причин и поводов высылать. По мнению же Мосолова, Лопухин совсем не то, что о нем думает Зиновьев, что он действовал сознательно во вред правительству, оттого и был уволен Треповым, что было совещание Святополка-Мирского и Трепова, на котором был Лопухин. Трепов сказал тогда Мирскому, что, выслушав его, видит, что у него никакой нет программы, потому начнет действовать по своей программе, и, обратясь к Лопухину, сказал: «С этой минуты вы должны меня охранять» (о том, что программа Трепова оказалась ниже всякой критики, Мосолов не сказал, и никто из присутствующих тоже ничего не сказал об этом, так как все знали отношения Мосолова к Трепову). Зиновьев сказал, что жаль, что Трепов в этот день не удалил Лопухина, а он остался два месяца на этом месте. На это Мосолов отвечал, что он в точности исполнял все приказания Трепова, и прибавил: «Вы думаете, что он за это время не собирал для себя нужные материалы?»
9 марта. Сегодня у Е.В. был Радциг. Когда заговорили про царицу, он только махнул рукой, сказав при этом, что она уж через край богомольна, ездит теперь все в собор. Сказал, что жаль смотреть, как царь одинок – пойдет к царице и скоро от нее возвращается грустным.
Сегодня А.П.Никольский рассказывал про представление царю Суворина, который вернулся из Царского очарованный царем. По словам Суворина, царь говорил с ним о многом. Между прочим говорил о Германии, что Вильгельм ему писал, жаловался на «Новое время», говоря, что эта газета – официоз, а она бранит и его, и Германию. При этом царь сказал: «Какая же эта газета официоз, когда она ругает моего министра иностранных дел!» Царь сказал Суворину, что Вильгельм – большая сила.
11 марта. Вчера царь при очередном докладе военного министра Редигера высказал ему свое неудовольствие по поводу его речи в Государственной думе об армии (эта речь была сказана Редигером 24 или 23 февраля). После этого разговора, т. е. после доклада своего царю, Редигер вышел из кабинета царя
