Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 1
Думаю, что он был не один.
Нет, дорогой Шопен, вспоминать я буду и помнить буду. А насчет художественности воспоминаний — ты почитай Мориака, может, он тебя убедит, а так лучше — Пруста.
14 октября 1986«Но алтайский барс ТухаВыручает петуха..»
— Уже не первый раз слышу, что Золотухин вытащил спектакль и спас Эфроса. Билетеры говорят об этом, сказали сразу, на первых прогонах с публикой, теперь вот и «доброжелатели» пишут. Вовка и тот заметил: «В общем, я так понимаю, что ты Эфроса выручил, вытащил…» Такое укореняется мнение. Я не шибко это опровергаю — пусть говорят, какая разница, кто кого вытащил, лишь бы «вытащил» было истинно. Мне как раз хочется написать Эфросу доброе, хорошее, честное письмо — ведь как бы там ни шло, он меня уговорил забрать заявление и заставил в этот день репетировать, начать что-то делать… Это ведь фатум — Горбачев пришел на первый спектакль в сезоне, до появления рецензий, в «Московской правде» заметка прошла незаметно, потом…
Карякину дозвонился: «Я не думал, что Вы меня заметили… смотрел на Вас с грустью и радостью, по-моему, Альцест — очень здорово… Но я теперь как бы чужой там, поэтому и не зашел… да и боялся заблудиться». Написал письма евреям — Фурману и теплое — Эфросу.
— «Неожиданный выбор актера на Альцеста». Почему это так неожиданно? 95 % зрительного зала, наверняка, пьесу не читало. Эта вообще «неожиданность выбора» преследует меня всю жизнь. В «Преждевременном человеке» Роома А М. убедили-таки, «что я за русский интеллигент», и сыграл Кваша, большой русский интеллигент. Упрекали Швейцера, когда он выбрал меня на Моцарта, и пресса тоже писала о неожиданности! Я, наверное, плохо вижу себя со стороны…. И теперь в Альцесте — решение в выборе… Но был назначен и Бортник, совсем неожиданный. И если бы он вкалывал, не известно еще, кто бы играл… Более того, Эфрос много репетировал с Юрским… Значит, у него не было решения в актере, так распорядилась судьба, случай, просто так произошло в виду производственной необходимости. И все. А не какой-то там выбор актера, ну да, он говорил о Фигаро-Баталове, сравнивая меня с ним и говоря о русскости на западной почве… Но опять же, скорей от безвыходности.
17 октября 1986Пятница.
А число мое!
Я занимаюсь своими ребятами: достаю учебники по гармонии, снабжаю деньгами старшего, отвожу в бассейн во дворец младшего, и мне хорошо от этого.
Вчера состоялась запись теле-огонька. Поразил по-хорошему меня Коротич, ловко говорит, складно шутит, и понятно, что на месте на своем и хозяин. Чего не могу сказать про Пьянова, хороший мужик, но не руководитель.
Простуда вышла наружу и осела болячкой на верхней губе.
Стыдят меня Эфрос с Хвостовым, что я не написал о Володе. Мне и самому стыдно, а что писать — не знаю. Крымова пробивает Париж для съемки с Мариной, для передачи о В. С. В. Россия посмотрит парижскую фатеру Владимира, это же интересно?!
Вчера наблажился в «Мизантропе», и сегодня голос звучал, начинаю входить в режим — не срывать беспорядочно голос.
19 октября 1986Воскресенье.
Снился Любимов, был в ссоре со мной: — Плохо говорил, имея в виду интервью по телевидению.
21-го отказался играть «М».
30 октября 1986Четверг.
С чего начать жить? Нет, не начать новую жизнь, а просто начать жить? Л. Анненский в «Зеркале сцены» готовится покритиковать моего Альцеста, а он умелый, талантливый, а главное, — парадоксальный, он обязательно должен думать не так, как все, а вовсе наоборот… Да чего я завожусь раньше времени? Ну и замечательно. А то видишь «расходилась, разгулялась удаль молодецкая» до того, что и спектакль 21-го не смог играть. Чем донельзя оскорбил премьершу. Уговорили извиниться, а то-де 31-го она отказывается играть со мной… Мне она говорит, что больна, что у нее врач и пр. Наташа Крымова: «Это во мне сидит 25 лет, я тебя прошу, не трогай, а то из меня польется такое…» Но при всем том мне ее ужасно жалко… (Мои слова, мое отношение к Яковлевой, которой я задумывал перед каждым спектаклем приносить цветы — розы.) Извинись — и ты все равно будешь выше.
Хитра Наташка, перед тем, как предложить мне это, расхвалила мой материал в 7 стр. о В. С. В.
А Тамара написала на экземпляре — «Очень хорошо! До слез…»
Вот ей я верю.
Я еду восстанавливать «Дом на набережной». Господи, благослови!
31 октября 1986Пятница. Весь день веселился, теперь хочется плакать. Ах, Господи!
Маша Полицеймако организовала письмо Горбачеву, чтоб он вернул нам Любимова. Опять споры-разговоры — не опасно ли, не наивно ли, «актерский инфантилизм, дошедший до крайности», и не подписал Ванюшка. Эфрос согласен подписать, а Сидоренко нет.
Теперь «Мизантроп», пишу ручкой, что выпросил Сережа у каких-то иностранцев в Доме пионеров. Вчера их приняли в октябрята, а сегодня Катерина Барчукова отмочила: «Опять обманули, обещали Ленина, дали Пушкина». На звездочке малышка Ленин кудряв и на Пушкина-мальчика похож ужасно — опять обманули…
Оля пригласила Людей — Хвостов мне говорил… Она пригласила, она потратилась на билеты, на цветы… Теперь я понимаю, почему она так взбесилась… Можно бы послать, конечно, ее, но это было бы ужасно некрасиво по отношению к Эфросу и спектаклю — вот, сыграл и закусил удила, в премьеры выбился, теперь плюет на всех… и пр. Как мне отвратительна эта манера в моих друзьях. Чем выше поднялся, смиреннее стань. Нет, не в демократию играй ложную, а сам в душе Бога моли о спасении ее…
Господи! Владыко живота моего! Дух праздности, любоначалия, уныния, празднословия не даждь мне. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения, любви, мне — рабу Твоему. Даруй мне, Господи, видеть, зрити мои прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.
«И как хотите, чтобы люди поступали с вами, так и вы поступайте с ними…» — поэтому я правильно сделал, что у Ольги прощения попросил, извинения… Ее принуждали играть с молодым, а ей стыдно.
2 ноября 1986Воскресенье.
Ноябрь уж наступил.
Когда я чинил зубы у Амелькиной, она мне сказала слова, что не уходят из головы до сих пор… «Мизантроп» не произвел на них с Гундаревой впечатления, она говорила, что Мольер устарел все-таки и пр. Но главное не это, а что… «за тобой было страшно интересно наблюдать… Ты актер лучший, неограниченных возможностей… Видны порой были такие глубины… Вообще ты молодец… Из этой мути, смуты, сплетен, грязи… ты вышел таким чистым… Ты молодец, ты понимаешь…»
Вот это главное, что я хотел записать и что запомнил из косноязычного Ларискиного монолога: «Из мути, плесени вышел, сохранил чистоту и пр.» Сегодня в Олимпийском читал Высоцкого с «Нервом» в руке и не был доволен собой и аудиторией. Осадок неприятный, когда ушел.
