Сергей Голукович - Поперечное плавание

— Отстал. Бегал за забытым матерью бидоном с молоком в сквере.

Корнев расстроился. Потом решил, что сумеет отправить своего тезку к Борченко, который тоже где-то на Днестре содержит переправу.

Вернулись в батальон уже поздно ночью. По мосту шел непрерывный поток обозов и техники. Переправлялись с правого берега гражданские организации. Проплывали силуэты комбайнов и сильно перегруженных машин. А на самом верху неведомо как удерживаются женщины с ребятами. Наплавной мост как живой прогибался под машинами и, едва выровнявшись в паузах между проходящими колоннами, снова оседал под очередным грузом.

Тревожные дни и ночи

На исходе был первый месяц войны. В скупых сводках Совинформбюро говорилось о тяжелых боях на смоленском и киевском направлениях. Стаи вражеских самолетов появлялись по нескольку раз в день над Днестром и летели на восток. Каждый вечер, выходя из укрытии, один за другим смыкались мостовые паромы. Под покровом ночи в спешке шли через мост люди, обозы, машины. Когда сигналом фонаря дежурный прерывал их поток, в сторону фронта начинали движение колонны грузовиков, цистерны с бензином, шагал строй новобранцев или грохотали упряжки с пушками.

С рассветом мост исчезал. От пристани к пристани начинали сновать перевозные паромы, густо утыканные зелеными ветками и готовые по сигналу «Воздух» скрыться под тенью склонившихся к воде развесистых деревьев. Ночью остановки перед мостом короткие, а днем в ожидании парома — значительные. В очередях, пока прикурит один у другого или разживется щепоткой махорки на закрутку, перебросятся бойцы парой слов. Если доведется повстречать земляка, тут торопливый разговор обо всем, а главное: как там, на передовой? Так и собирали ворох новостей с Заднестровья. В них вперемежку быль с небылицей, нередко то гордая, то горькая правда очевидцев. В газетах не писали, почему переправу не охраняют наши соколы. Но понтонеры узнали, что еще в первочасье войны на ближайшем аэродроме в Бельцах под вражескими бомбами сгорели наши самолеты.

От окрученного бинтами бойца в зеленой фуражке понтонеры услышали рассказ о пограничной заставе, которой командовал старший лейтенант Ветров. Пять суток удерживала она свой участок до подхода армейских частей. Сорок пограничников отбили все атаки румынского батальона. Иногда противнику удавалось уцепиться за левый берег Прута. Тогда пограничники штыковым ударом сбрасывали его обратно в воду. В одной из контратак Ветров был ранен, но заставу не оставил.

Хотя и нелегко было понтонерам ежедневно наводить и разводить мост, комбат использовал любую возможность для обучения слабо подготовленных запасников. С утра до вечера в небольшом заливчике, накрытом кронами деревьев, шли непрерывные тренировки по сборке различных понтонных конструкций. Слышались команды: «К сборке приступи!.. Прогоны!.. Настилка!.. Запажиливай!..»

Как-то вечером, когда по мосту пошли грузы, капитан Корнев, прижимаясь к перильному канату, собрался на правый берег. Его окликнул Тарабрин:

— В одиночку ходить ночью настоятельно не рекомендую. Опасно.

Ночью пограничники, проверяя документы у столпившихся перед мостом беженцев, задержали заведующего торговой базой. На недавно полученном и еще не взятом военкоматом на учет «пикапе» тот пытался проехать через мост. Он имел документы на эвакуацию по железной дороге, но решил уехать на «пикапе». В машине кроме имущества семьи обнаружили солидный запас сахара, масла, консервов и колбасных изделий. Продукты пограничники изъяли по акту в свою хозчасть. Завбазой с семьей отправили попутной машиной, а новенький «пикап» с шофером Башарой направили в штаб батальона. Лейтенант Соловьев, проверив документы у водителя, спросил:

— Как же вы, товарищ Башара, оказались у моста вместо ближайшего военкомата?

— «Пикап» не хотел заведующему оставлять. Он же на нем тикать собрался. Другого шофера нашел бы, а я пограничникам сам сказал, чтобы документы хорошенько проверили.

Слова Башары подтвердил сопровождавший его пограничник, и Соловьев решил, что шофера и машину можно зачислить в батальон. Обрадованный Башара пошел было к «пикапу», но старшина Тюрин завернул его к сарайчику, где было сложено имущество хозвзвода.

— Пойдем со мной, надо по форме одеться. Самого комбата возить будешь. — Пока подбирали обмундирование, ворчливо и назидательно втолковывал: — Смотри, чтобы командир наш везде поспевал и цел оставался. Случись что — с тебя спросим. Он — всему голова.

В это время раздался голос Соловьева:

— Башара! Быстро на мост. Передай капитану: в штабе получен новый документ.

Приехав в штаб, Корнев ознакомился с боевым распоряжением начальника инженерных войск армии и тут же по тревоге отправил под командой Соловьева одну понтонную роту и машину со взрывчаткой на железнодорожный мост в пятнадцати километрах вниз по течению.

Глубокой ночью в штабе батальона появился корпусной инженер: уточнить плановую таблицу переправы частей и соединений стрелкового корпуса. Оставшись один на один с капитаном, он сказал:

— Подвижные части противника глубоко вклинились на нашу территорию севернее вас. Они угрожают охватить южную группировку наших войск. Получен приказ — оставить правобережье Днестра. — Узнав о выезде на железнодорожный мост понтонной роты, добавил: — Там сейчас дивизионный инженер с саперным батальоном. Они уложили по шпалам моста дощатый настил и пропускают гужевой и автомобильный транспорт, не прекращая движения поездов.

Проводив корпусного инженера, Корнев уже перед рассветом пошел обратно на левый берег. Обратил внимание, что движение по мосту стало затихать. Посторонился, чтобы дать дорогу обгонявшему автомобилю, и встал на самый край настила. Мелькнул задний борт машины, Корнев обернулся: не идет ли следом другая? Почти вплотную за своей спиной увидел бойца. Тот отпрянул и быстро спрыгнул в понтон. Капитан подумал: «Это понтонеры проверяют крепления».

Утром мост развели. На двухкилометровом участке реки начали работать десять паромов. Корнев, уставший за ночь, пришел отдохнуть в свою палатку, натянутую около штаба. Не успел снять сапоги, как услышал:

— Товарищ капитан, разрешите войти?

— Входите.

— Политрук Тарабрин просит вас срочно зайти к нему! — Посыльный после быстрого бега глубоко и прерывисто дышал.

Сначала Корнев хотел сказать: «Если политруку нужен командир части, то пусть он сам к нему явится». Но он представил себе Тарабрина, простого в общении, без зазнайства. В нем угадывались и народная мудрость, и хитринка русского мужичка. Корнев решил идти, «Такой особист даром звать не будет».