К. Осипов - Богдан Хмельницкий

Иначе обстояло дело с новым поколением. Дети многих русских и литовских дворян учились в Польше или за границей: в Австрии, Италии — в странах, где делом воспитания прочно завладели иезуиты[35]. Юношам внушали ненависть ко всему, что было связано с религией и национальностью их предков. Иезуиты обрушивали на них свое коварное искусство, опутывали сетями софизмов и в конце концов подчиняла себе воображение подростков. Молодые князья возвращались на родину уже фанатическими приверженцами католицизма и, подобно всем ренегатам, наиболее непримиримыми врагами родного народа.

Широкую деятельность развернули иезуиты и в Польше. Распространение в польской дворянской среде лютеранства и других реформаторских религиозных идей объяснялось желанием шляхты ослабить католическое духовенство, стоявшее на пути к достижению шляхтой полновластия (в частности, реформация предусматривала отобрание церковных земель). Для борьбы с этими идеями и для упрочения католицизма в Польшу и были (в шестидесятых годах XVI века) привлечены иезуиты, нашедшие здесь себе всемерную поддержку со стороны короля и всего аппарата католической церкви. Иезуиты постарались захватить в свои руки книгопечатание и школьное дело и толкали польское общество на путь крайней идейной и политической реакции. Одной из важнейших задач иезуитов в Речи Посполитой являлась борьба с православием и всем, что было связано с ним.

В длинном списке обид и притеснений, которые широкие массы терпели от польских панов, прибавилась еще одна: преследование за православную веру, оскорбление их религиозных понятий.

Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу народного гнева.

Все, не перешедшие в польский лагерь, объединяются под лозунгом защиты веры. Православная церковь, оставшиеся русскими князья солидаризируются на этой базе с могучим движением масс.

Все они ищут силу, способную вывести из создавшегося критического, если не безвыходного положения. И силу эту все усматривают только в козачестве, несмотря на то, что его социальный характер был мало симпатичен некоторым поборникам православия. Организация реестровых полков усиливала, правда, расслоение в рядах козачества[36], но в массе своей козачество осталось преданным интересам родного народа и жгуче ненавидело его притеснителей — будь то помещик, староста или католический ксендз. Козачество представляло собой наиболее реальную силу, способную возглавить борьбу против ополячения украинского народа, защитить и обездоленные массы «хлопов» и притесняемое мещанство в городах.

Если уж очень невмоготу становилось украинцу, будь он «хлоп», мещанин или даже зажиточный хуторянин, он бежал в Сечь. Призрак запорожской вольницы реял над скованной панами страной. И хотя в 1600 году козаков-«профессионалов» было самое большее 20 тысяч человек из общего мужского населения Украины в 220–250 тысяч, потенциально вся остальная масса готова была в любой момент «окозачиться», последовать за своим авангардом в бой за свои человеческие и гражданские права.

Это подрывало планы шляхетства на Украине. Люди, являющиеся в глазах надменных шляхтичей варварами, обреченными служить постаментом для шляхетского великолепия, эти люди проявили волю отстаивать свои права, свое национальное самосознание. При этом путеводной звездой, вдохновляющим примером было для них козачество.

Польские политики отлично уясняли себе, как глубоки корни народного движения и какой отзвук должно вызвать выступление козачества на защиту народных интересов. В 1617 году гетман Жолкевский охарактеризовал козачества как «крестьянство, по природе своей неприязненное по отношению к шляхетскому народу». В этих словах уже ясно чувствуется боязнь козачества именно как вооруженного крестьянства.

Спустя восемь лет польский магнат Збаражский писал: «Сила козаков так опасна не только одною численностью этих разбойников, но огромным авторитетом их злодеяний и явной или скрытой приязнью к ним со стороны чуть ли не всей Киевской земли и Белоруссии».

«Все эти русские края, — писал он далее, — считающие себя угнетенными, отчасти панской властью, отчасти по глупости жалующиеся на унию, несомненно, поднялись бы одновременно с козацким восстанием и искали бы мести вместе с ними».

Поэтому с конца XVI — начала XVII века в Польше оживленно дебатируется вопрос: как быть с козачеством? Иные высказывались за уничтожение его любой ценой — тогда можно будет не опасаться волнений на Украине, а Турция и Крым лишатся повода нападать на польские земли. Другие возражали, что в таком случае придется содержать большое, дорогостоящее войско для защиты границ; что же касается козаков, то они под влиянием репрессий переселятся в Московию, на Дон, и московский царь использует их в войне против Польши. Так лучше уж, рассуждали сторонники этой точки зрения, если козаки будут сражаться в рядах польской армии, чем против нее.

С типичным для тогдашней польской государственности отсутствием твердой линии верх брали сторонники то одного, то другого направления. Польское правительство то и дело посылало против козаков сильные экспедиции, устраивало кровавые бойни, но оно никогда не было в силах довести дело до конца — разрушить Сечь, подрезать самые корни козачества. Проходило немного времени, и оно само обращалось к козакам с призывом на войну против турок, против татар или даже против Москвы: скупая шляхта не могла отказаться от хорошего и дешевого войска.

Но если политика польского правительства была непоследовательна и противоречива, то и в поведении козаков не видно ясного понимания своих целей, ясного плана действий. Козачество бросается то на Турцию, то на Крым, то на Польшу, создавая себе все новых врагов, и не заботится о концентрации своих сил.

Вплоть до середины XVII столетия длится серия козацко-крестьянских войн с иноземцами, в которых козаки и украинские крестьяне оказывались то победителями, то побежденными. История этих войн полна примеров исключительной отваги и мужества, неизменно проявлявшихся козаками. И тем не менее в результате этих войн, потребовавших огромных жертв от козачества и всего украинского народа, не было достигнуто никакого существенного прогресса ни в положении Украины, ни в польско-украинских отношениях.

V. БОРЬБА УКРАИНСКОГО НАРОДА С ТУРКАМИ, ТАТАРАМИ И ПОЛЬСКОЙ ШЛЯХТОЙ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА

В конце XVI века Польша была одним из самых обширных европейских государств. Значительную часть ее огромной территории составляли русские земли, перешедшие к Польше после слияния с Литвой, а частью непосредственно захваченные польскими королями. Украина, Червонная Русь, Белая Русь, Полесье, Волынь, Подолье — остатки некогда могущественного Киевского государства — теперь должны были отдавать иноземным покорителям дары щедрой природы и плоды неустанного труда населения. Характерной особенностью Речи Посполитой являлась ее пестрота в этнографическом отношении: в ней жили поляки, литовцы, русские, немцы, татары, евреи и другие. При этом господствующая национальность — поляки, свысока относившиеся ко всем другим национальностям и эксплоатировавшие их, составляли не более одной трети общего числа жителей. По подсчету Н. Павлищева, в момент объединения Литвы с Польшей общая численность населения Речи Посполитой составляла 12 миллионов человек, из которых только 4 миллиона приходилось на долю поляков, 5 миллионов — на долю русских, а остальное — на другие народности.