Мария Бекетова - Александр Блок. Биографический очерк

Стихи его попали в Москву через Ольгу Михайловну Соловьеву, троюродную тетку Блока, бывшую замужем за младшим братом философа, Михаилом Сергеевичем [50] . Ольга Михайловна была в деятельной переписке с матерью поэта как раз в те годы усиленного писания стихов и время от времени эти стихи посылали в Москву. Ольга Михайловна и Михаил Сергеевич оба были люди с тонким художественным вкусом, а сын их Сережа – гимназист в то время, способный, рано развившийся юноша, – тоже писал стихи, был настроен мистически и дружил с Борей Бугаевым (Андрей Белый), который жил в том же доме и бывал у Соловьевых чуть не каждый день.

Соловьевы первые оценили стихи Блока. Их поддержка ободряла его в начале литературного поприща. Когда же его стихи были показаны Андрею Белому, они произвели на него ошеломляющее впечатление. Он сразу понял, что народился большой поэт, не похожий ни на кого из тех, которые славились в то время. О появлении стихов Блока он говорил как о событии. Об этом сообщила Ольга Михайловна матери поэта. Известие обрадовало и мать, и сына. Стихи стали распространяться в кружке «Аргонавтов», в котором числился в то время С. А. Соколов, писавший под псевдонимом Сергей Кречетов [51] . Соколов основал издательство «Гриф» и в один прекрасный день явился к Блоку (в то время студенту третьего курса) для переговоров об издании его стихов. Первый сборник – «Стихи о Прекрасной Даме» – в издании «Грифа» помечен 1905 г. (вышел в конце 1904 г.).

Не без влияния Соловьевых обошлось и знакомство Александра Александровича с Мережковскими, которые ввели его в литературные кружки Петербурга [52] . На одном из редакционных вечеров «Нового Пути», во главе которого они стояли, познакомился он и с Брюсовым, приехавшим из Москвы в Петербург [53] .

Знакомство с Мережковскими произошло таким образом. Александр Александрович пришел к ним в дом брать билет на какую-то лекцию. Когда он назвал свою фамилию, Зинаида Николаевна воскликнула: «Блок? Какой Блок? Это вы пишете стихи? Это не о вас говорил Андрей Белый?» Узнав, что он и есть тот самый Блок, о котором ей говорили Соловьевы и Андрей Белый, Зинаида Николаевна повела его к мужу, и знакомство состоялось. В этот год Александр Александрович довольно часто бывал у Мережковских. Он очень ценил их обоих как писателей и собеседников. В числе «событий, явлений и веяний, особенно сильно повлиявших так или иначе», он упоминает в своей автобиографии и о знакомстве с Мережковскими. Пути их оказались различны, и с течением времени они разошлись. Высокомерное, а порой и враждебное отношение Мережковских на поэта не влияло. Он ценил людей по существу, а не по тому, как они к нему относились, и если признавал в них талант, ум, высокие качества души и сердца, то не менял своих мнений и тогда, когда приходилось переносить личные обиды.

Еще на юридическом факультете Александр Александрович сошелся с Александром Васильевичем Гиппиусом на почве литературных вкусов и увлечения модернизмом [54] . В университетские годы они часто видались, посещали друг друга и встречались у общих знакомых, где вместе дурачились и веселились. Оба увлекались Московским Художественным театром, до хрипоты вызывали артистов, бегали за извозчиком, на котором уезжал из театра Станиславский, и т. д. Первые гастроли Московского Художественного театра являлись настоящим событием для всех нас. На последние деньги брались билеты, у кассы выстаивали по суткам. Представление чеховских «Трех сестер» было апофеозом того, что давал нам в то время этот театр. И самая пьеса, и постановка, и исполнение производили впечатление верха искусства, переходившего даже его границы. Нам провиделись неведомые дали, просветы грядущего освобождения. Глумление «Нового Времени» еще больше разжигало ревность к театру и боевой пыл его приверженцев. Для той тусклой эпохи это был яркий взрыв увлечения. Гиппиуса и Блока еще более сблизило одинаковое отношение к Художественному театру. Но вскоре после окончания университета Александр Васильевич уехал на службу в провинцию. Отношения и заглазно оставались прекрасными.

В августе 1900 года уехала в Сибирь сестра Софья Андреевна с мужем и сыновьями. Отъезд произошел в конце лета, проведенного по обыкновению в веселых дурачествах. Все три брата ездили вместе верхом, устраивали смешные представления на шахматовском балконе, много хохотали. Но за те два года, которые семья Софьи Андреевны провела в Сибири, братья потеряли всякую связь. Их сближали только игры, и, когда пришел юношеский возраст, они разошлись, стали чужды друг другу.

Вернувшись из Сибири, сестра застала родителей умирающими. Мать наша уже много лет страдала жестокой внутренней болезнью, с которой боролась только благодаря исключительно крепкой натуре. Отец, который был на 9 лет старше ее, умер в Шахматове 1 июля 1902 года, на 77-м году жизни. Это случилось ночью. Все мы, в том числе и внук его Саша, были в комнате. Он скончался тихо. Смерть его уже ни для кого из нас не была горем. Пять лет паралича не легко дались его близким. Они оставили след тяжелых забот и временно затуманили светлый облик покойного. На смерть деда Блок написал стихотворение:

Мы вместе ждали смерти или сна…

После некоторых совещаний решено было хоронить дедушку в Петербурге. Александр Александрович своими руками положил его в гроб. Его отношение к смерти всегда было светлое. Во время панихид он сам зажигал свечи у гроба. Его белая, вышитая по борту красным рубашка, кудрявая голова, сосредоточенное выражение больших благоговейных глаз в эти дни служения над покойником неизгладимо остались в памяти.

Отца отпевали в деревенской церкви села Тараканова, за три версты от Шахматова. Оттуда он был прямо увезен на вокзал железной дороги. Тело его сопровождали только мы, дочери. Внуки остались с больной бабушкой, за которой ухаживала доверенная прислуга. Похоронили дедушку в жаркий июльский день на Смоленском кладбище, рядом с могилой его любимой дочери Екатерины Андреевны. В числе тех сравнительно немногих, кто в это глухое время встречал его тело на петербургском вокзале, был Дмитрий Иванович Менделеев.

Ровно через три месяца после смерти отца, 1 октября, скончалась в Петербурге и наша мать. И ее тело положил в гроб любимый внук. Бабушку его тоже похоронили на Смоленском.

В январе 1903 года Александр Александрович сделал предложение и получил согласие Любови Дмитриевны Менделеевой.

Но прежде чем идти дальше, мне хочется сказать несколько слов об отношении его к матери.

До женитьбы (он женился в 23 года) мать была для него самым близким человеком на свете, но и с ней он был далеко не вполне откровенен. У них было так много общего, что Ал. Ал. говорил порою: «Мы с мамой – почти одно и то же». Близкие люди это понимали. Общая склонность к мистицизму, повышенная до болезненности чувствительность и тонкость восприятий, та нежность, которая причиняла ему столько страданий при соприкосновении с жизнью, – все это равно характерно для обоих, так же, как и мятежный ум, вечно ищущий правду. Детская шаловливость и способность заражать других своим весельем, то, что отличало его мать до той поры, пока жизнь не смяла ее своей тяжелой рукой, – все это было и в нем, и даже некоторые противоречия были у них общие: чуждаться людей, уставать от них, временами их ненавидеть и в то же время глубоко ими интересоваться и каждому, кто в них нуждается, щедро и не щадя сил, давать лучшее, что есть в душе, откликаясь на их призыв.