Иван Прачик - Фронтовое небо

- Вас приглашает к себе комиссар Агальцов.

"Что там стряслось? - думаю по дороге в штаб. - Только вчера виделись. Впрочем, мало ли что за ночь могло произойти на фронте..."

"Испанец" - так многие звали Филиппа Александровича за его непоседливость, внешнее сходство с испанцами - представляет мне высокого, как и он сам, подтянутого человека:

- Иван Андреевич, знакомься: Александр Петрович Андреев. Прибыл на смену Федору Аржанухину. Командовал бригадой скоростных бомбардировщиков. Так что можешь теперь освоить технику пилотирования и на скоростных бомбардировщиках, - шутит Агалъцов и после небольшой паузы продолжает: - А этот инженер, Александр Петрович, наш главный "хирург" по ремонту и эксплуатации самолетов. Съездите сегодня вместе на авиационный и авиаремонтный заводы. Там будет командующий авиацией Республики товарищ Сиснерос, преданный революции человек...

Игнасио Идальго де Сиснерос - выходец из древнего и знатного рода. Его предки занимали ключевые посты в государственном управлении, оказывали решающее влияние на судьбы страны. А вот младший Сиснерос без колебаний стал на сторону народа и был ему до конца верен.

С командующим авиацией Республики я уже знаком. Переводчица Шура Браславская, юная симпатичная ленинградка, помогает нам вести разговор. У Шуры где-то далеко от этих краев остался сынишка. Она вскоре погибнет, наша обаятельная переводчица. Пуля франкистов оборвет жизнь интернационалистки. А с гибелью летчика Рамона было связано мое знакомство с другой женщиной-интернационалисткой - Марией Фортус.

Наша встреча произошла в декабре 1937 года. Помню, как в кабинет старшего советника вошла худенькая женщина. Нам предстояло сообщить ей о смерти сына. "Рамон погиб... Мы все знали Рамона как храброго летчика", навсегда запомнил слова, сказанные Марии.

Мария Фортус... Это о ней на всех фронтах Республики рассказывали удивительные случаи. Как-то Мария остановила бойцов, в панике бросивших оружие. "Остановитесь, трусы! - крикнула она на испанском языке. - Вас что, кастрировали? Забыли испанскую гордость и достоинство мужчин?! Что о вас скажут люди, что подумают о вас невесты, жены и матери?.." Опустив перед женщиной головы, испанцы подняли оружие. Так в критическую минуту Мария Фортус воодушевила бойцов и повела их на штурм высоты, которую те только что оставили...

Трудно пережить гибель людей. За те войны, которые мне было суждено вынести, а их досталось немало, ушли из жизни многие мои боевые друзья. Всех помню. До сих пор помню и имена героев, с кем на баррикадах Испании довелось отстаивать Республику.

Как-то на одном из аэродромов я заметил самолет со знакомым номером. Машина была изрешечена пулями. Но я знал, что истребитель этот из группы Федора Родина. "Где же летчик?" - пробежала тревога. Техник Ортега пояснил:

- Камарада Антонио, пилот Родина немножко ранен.

Была схватка, он сбил итальянский пилот. Фашистов - много, республика мало.

- Где он? - нетерпеливо спрашиваю по-испански.

- Госпитал, - коротко, по-военному отвечает Ортега, и я тороплюсь туда.

...Федор сидел на койке, нетерпеливо поглядывая в открытую дверь ожидал нас. Сквозь южный загар на его лице проступила бледность - это от усталости и ранения.

- Иван Андреевич! Ваня!.. - радостно бросился он навстречу. - Я рад... как рад, что пришли проведать меня. Скучно здесь. Рана пустяковая, а задержат вот... На днях нас навестила здесь сама Пасионария - Долорес Ибаррури. Что же лежать? В бой, в бой надо!..

- Да ты не торопи время. Поправляйся. Починим твой "ишачок" заодно его тоже подранили. А боев тебе еще достанется... - как мог, успокоил я Федора Родина и, кажется, не ошибся.

* * *

1938 год складывался для нас очень тяжело, напряженно. У противника увеличивалось количество зенитных батарей, становилось все больше и больше истребителей, появился новейший "Мессершмитт-109". Этот самолет обладал огромной по тем временам скоростью и мощью бортового вооружения. Наш И-16 в скорости ему уступал, но был маневреннее. У врага поступили на вооружение и новые бомбардировщики, высотность которых отличалась от наших в лучшую сторону. Стал вопрос: что можем мы сделать в полевых условиях, чтобы улучшить тактико-технические данные своих самолетов, противопоставить их боевой технике врага?

Сергей Иванович Грицевец, нетерпеливый, по-боевому горячий, высказался первым:

- Пилоты нашей группы уже думали об этом. Я высказываю не только личное мнение, но и убежденность своих товарищей: наш "ишачок" можно облегчить - и потолок машины поднимем...

"Облегчить самолет. Но за счет чего?.. - прикидывал я. - Уменьшать боекомплект нельзя. Горючим пренебрегать тоже опасно: близко ли, далеко ли происходит воздушный бой от точки базирования, но бензин должен быть заправлен по самую горловину бака..."

Будто прочитав мои мысли, Грицевец убежденно предложил:

- Решение одно - отказаться от кислородного оборудования, снять баллоны! Таково мнение летчиков.

Я уже был согласен с Сергеем. Кислородные баллоны мы снимем с истребителей в минимально короткий срок. Но смущало одно: согласятся ли так летать испанские товарищи?

- Прошу верить моему слову, - горячился Грицевец, - испанцы вместе с нашими пилотами уже обдумывали это. А снять баллоны с одних самолетов и оставить их на других - на такое они не пойдут.

И решение было принято: летать без кислорода.

Примерно через месяц я приехал на аэродром Вальс, где базировалась группа Сергея Грицевца. Командир со своими товарищами находился в воздухе, сопровождая бомбардировщиков до цели и обратно. На стоянке я встретился с Николаем Герасимовым.

- Слышали, как наш командир посадил немецких асов? - спросил Николай. И летчик рассказал мне об этом памятном полете.

...Наши фронтовые разведчики донесли в штаб Военно-Воздушных Сил Республики, что в немецкой бомбардировочной группе из легиона "Кондор" запланирована смена лидера, того самого, который бомбил Гернику. Сменить лидера должен был такой же головорез, но ему предварительно предстояло ознакомиться с районом полетов, рельефом местности, линией фронта. А рельеф Испании со сложным профилем, горист. Боевые действия над такой территорией требуют от экипажей безукоризненной техники пилотирования.

Командующий республиканской авиацией Сиснерос, посоветовавшись с Птухиным, принял решение послать на перехват лидера Сергея Грицевца. Он должен был принудить противника к посадке на земле Каталонии. И Птухин предложил такой вариант действий. Одна группа истребителей уводит "мессершмиттов" от "хейнкелей", связывая их боем. Грицевец с пилотом Маргалефом в это время отсекают от головного бомбардировщика его ведомого и парой зажимают лидера.