Рафаэль - Александр Борисович Махов
Старый Санте научил внука держать в руке молоток, исподволь прививая ему любовь к труду, о чем, будучи взрослым, Рафаэль не раз с благодарностью вспоминал. На любой житейский случай у деда Санте всегда была наготове присказка или народная притча. Однажды после посещения кузницы он рассказал Рафаэлю такую историю:
«Как-то под вечер в кузницу невзначай залетел обычный тряпичный мяч. Больно ударившись о наковальню, он жалобно запричитал:
– За что мне выдалась такая доля? Все пинают меня чем ни попадя, не оставляя в покое!
– Тебе ли жаловаться на судьбу, – промолвила в ответ наковальня. – По мне дни напролет так бьют тяжелым молотом, что искры сыплются из глаз.
Посетовав на свою несчастную судьбу, они решили обратиться за помощью к кузнецу, который собирался было закрыть мастерскую.
– Добрый человек, – взмолились они в один голос, – ты способен творить чудеса как волшебник. Так сделай же, чтобы никто нас больше не обижал!
Выслушав их жалобу, кузнец ответил:
– У каждой вещи и любого живого существа на земле свое назначение. Разве это не чудо, когда молот бьет по наковальне, а из бесформенного куска раскаленного железа получаются нужные людям орудия труда: серпы, косы, лопаты и заступы? Из того же куска железа можно выковать острые мечи и пики, чтобы защищаться от врагов.
Оба слушали затаив дыхание.
А человек, сняв передник, вытер им руки и добавил:
– А сколько радости приносишь людям ты, такой с виду неказистый мячик. Играя с тобой, даже взрослые веселятся, как дети. Так что не сетуйте на судьбу и делайте то, к чему вы оба призваны».
Вряд ли Санте знал, что рассказанные внуку забавные истории и притчи, ставшие народными, когда-то сочинил работавший в Урбино и в соседнем Римини один мудрец по имени Леон Баттиста Альберти, писавший не только мудреные трактаты о живописи, но и забавные истории, которые были интересны и взрослым, и детям[17]. Когда деда не стало, взрослые, решившие пощадить психику впечатлительного мальчика, сообщили ему, что дед Санте, мол, уехал надолго по делам. Выполняя волю покойного, дети похоронили отца в родном Кольбордоло, где были могилы его жены и родителей. Но Рафаэль долго не мог понять, почему любимый дед уехал утром, не разбудив его и не попрощавшись. Поездки с ним на приволье, когда он узнавал от деда много нового о жизни цветов, растений и птиц, равно как и занимательные рассказы, истории и притчи, навсегда остались в памяти как самые светлые воспоминания детства.
Жизнь продолжалась, и подросшего Рафаэля уже не устраивали стены родительского дома и все сильнее манила улица, где соседские ребята на лужайке за церковью Святого Франциска играли в любимую забаву местной детворы aita – некое подобие лапты. Но присоединиться к их шумной компании он не решался, испытывая робость. Его отталкивали их крики вперемежку с грязными словцами типа cazzo, culo, coglione… В них было что-то дурное, гадкое. Он рано понял, сколь велика сила слова, способного ободрить и жестоко обидеть.
Читать он научился лет с пяти, и вскоре его отвели в школу к известному в городе учителю грамматики и словесности Франческо Вентурини, ученику великого мантуанского педагога Витторино да Фельтре. Учитель сразу обнаружил в красивом смышленом школяре незаурядные способности вкупе с потрясающей памятью. Но нельзя сказать, что учеба давалась Рафаэлю легко. Он недолюбливал скучные уроки грамматики, особенно правописание, зато с увлечением слушал наставника, когда тот зачитывал и пояснял главы из «Истории от основания Рима» Тита Ливия, а со временем приступил к чтению и разбору отрывков из «Илиады» Гомера, «Золотого осла» Апулея, опуская некоторые скабрезные места. Рафаэля, как и остальных ребят в классе, особенно забавляли веселые рассказы о похождениях бравого Тримальциона из «Сатирикона» Петрония. В них было много поучительного, на что старался обратить внимание учитель, поясняя, что все в мире взаимосвязано и ничто не проходит бесследно.
– Возьмите, к примеру, пчел, – говорил он. – Они нас одаривают медом, но и жалом. Точно так же ив жизни приходится за сладкое горько расплачиваться.
Рафаэль не переставал поражать наставника своей памятью. Достаточно ему было услышать или прочитать отрывок стихотворения или прозы, как он мог почти дословно повторить услышанное или прочитанное, изумляя добряка Вентурини, но не однокашников, относившихся к нему с подозрением и недоверием, считая его выскочкой.
– Для поднятия духа, – поучал Вентурини, – почаще обращайся к Петрарке. В его дивных сонетах и канцонах перед тобой откроется мир красоты и гармонии. В стихах важны и слова, и ритм, заданный поэтом, а это всегда музыка. Не всем дано ее услышать и оценить по достоинству благозвучие стиха.
Вскоре в домашней библиотечке отца появился томик Петрарки. Увлекаясь, Вентурини посвящал Рафаэля в тайны происхождения того или иного слова, поясняя его латинские или греческие корни. В такие минуты он забывал о существовании других учеников, а те только того и ждали, чтобы вволю шалить и заниматься своими делами. Однажды Вентурини, прочитав одну из басен Эзопа, дал задание изложить ее письменно своими словами в тетради. Ученики засели за работу, списывая друг у друга исподтишка нужные слова и выражения.
Рафаэлю не хотелось пересказывать услышанное, тем более что вышла загвоздка в правописании некоторых слов. Вместо ручки он взял цветные карандаши и нарисовал рыжую лису, которая с жадностью посматривает на высоко висящую гроздь винограда и облизывается. Увидев рисунок, Вентурини пришел в восторг.
– Молодец! – воскликнул он. – Тебе удалось точно передать главную мысль басни в рисунке.
Однокашники завидовали любимчику учителя – где им было с ним тягаться! Вот на лужайке в игре с битой они показали бы этому умнику, кто есть кто. Но Рафаэль сторонился и обходил их шумные сборища стороной. Его не привлекали игры на лужайке. Как-то после уроков мальчишки его подловили и слегка намяли бока.
– Впредь не будешь умничать перед учителем и зазнаваться!
Если бы не бидель, школьный сторож, заметивший неладное, неизвестно, чем бы закончилось выяснение отношений. Завидев его, драчуны разбежались. Подбирая с земли высыпавшиеся из ранца грифельную дощечку с мелками, карандашами и утирая слезы от обиды, Рафаэль не мог понять, за что однокашники на него вдруг ополчились. Он и не думал зазнаваться, когда отвечал на вопросы учителя. Мальчишки сами же просили его побольше задавать вопросов, чтобы отвлечь Вентурини, который,
