Принцесса Диана - Боль любви. Мэрилин Монро, принцесса Диана

Вот теперь ноги затряслись основательно, хорошо, что Бен предложил сесть, иначе я просто позорно грохнулась бы на пол. Но руководитель актерского отдела так часто видит перед собой перепуганных девушек, желающих стать актрисами, что привык ко всему, он оглядел меня, как и секретарь, и улыбнулся:

– Чего же Вы, собственно, хотите?

Как я умудрилась выдавить из себя ответ, не заикаясь, не помню.

– Хочу попасть в кино.

– Вы уже в кино. Расскажите о себе.

Пришлось врать, не могла же я сказать, что отца не знаю, вернее, он отказался от меня совсем, а мама в психушке. Сказала, что сирота, жила у родственницы, была недолго замужем. Образование? Только школа… О том, что окончить ее не удалось, тоже пришлось промолчать. Но Лайона это интересовало мало.

– Где Вы живете?

– В Студио-клаб…

Он удовлетворенно кивнул, словно Студио-клаб был хорошим местом для проживания. Но это лучше, чем на улице, да и присмотр за девушками в этом общежитии был неплохой. Это была неправда, потому что я жила у тети Энн, но мне совсем не хотелось рассказывать о тех, кто меня брал на время к себе, почему-то казалось, что как только на студии узнают, что я подкидыш и никому не нужна, сразу изменят отношение с благосклонного на негативное. Однако Лайону было все равно, где именно я живу, не под забором, и ладно.

Потом Лайон провел меня к гримерам и костюмерам, попросил переодеть, загримировать и причесать, а потом посадили на стул, и некоторое время мы беседовали, а камера снимала нашу беседу. Я поняла, что съемка идет без звука, это хорошо, потому что от волнения все равно начала заикаться.

Вывод был в мою пользу: работать нужно много, но есть над чем. Я подошла студии, и Лайон предложил опционный контракт с перспективой на семь лет. Понимаете, переступить порог студии на негнущихся ногах с дрожащими коленками и сразу получить контракт на 75 долларов в неделю – это ошеломило!

Предстояло выбрать имя. Лайону категорически не нравилась Норма Джин. Вот тут наступил момент, когда мне пришлось впервые отказаться от самой себя. Пока Бен перелистывал толстенные актерские справочники в поисках подходящего имени, я тосковала, словно в ту минуту действительно прощалась со своим прошлым, своим неприкаянным детством, своим неудачным замужеством – со всем, что составляло жизнь до сих пор. Почему-то казалось, что как только имя будет найдено, возврат назад станет невозможен.

Кажется, Лайон сказал, что я должна стать Мэрилин, потому что такое имя было у звезды мюзиклов.

– А можно мне остаться Джин? Джин Монро?

– Вы ведь Норма Джин Бейкер? Почему Монро?

Я объяснила, что это фамилия моей бабушки, которая была настоящей красавицей. Уточнять, что бабушка едва не придушила меня подушкой и в конце концов сошла с ума, не стала, ни к чему.

– Нет, Джин слишком просто. Джин Монро… Нет, это просто. Давайте, Мэрилин Монро.

Он несколько раз повторил, потом написал имя на листе бумаги, покрутил и удовлетворенно кивнул:

– Вы будете Мэрилин Монро. Звезда экрана Мэрилин Монро. Или я ничего не понимаю в этой жизни.

Так я попала в «конюшню» «Фокса» и стала одной из старлеток.

Это не означало ничего, кроме возможности крутиться среди сильных мира кино, бывать на разных приемах, но главное – учиться.

Старлетки имели право не просто болтаться под ногами на студии, но и посещать занятия по пантомиме, движению, танцам, постановке голоса… Кроме того, можно было репетировать в пустых помещениях при условии, что не будешь мешать, смотреть, как играют или пробуются на роли другие. Это очень полезно, если хочешь чему-то научиться. Я очень хотела, потому пропадала на студии с утра до вечера, впитывая в себя что-то новое, как губка воду.

Пусть меня считают несерьезной блондинкой, но я всегда очень серьезно относилась и отношусь сейчас к работе, считала, что, чтобы чего-то добиться, нужно много учиться. У меня слабый голос, поэтому требовались многие занятия, чтобы он зазвучал сильнее. О заикании и говорить не стоит, любое волнение вызывало ступор в горле, и я подолгу не могла выбраться из первой буквы своего нового имени:

– Ммм…

Заикающаяся актриса не имела никаких шансов на роли со словами, потому над голосом приходилось работать особенно. На съемках, неважно фотосессия это или кино, никому нет дела, что у тебя сводит живот или болит горло, что ты с утра ничего не ела или не выспалась. Фотографу нужна довольная жизнью, красивая девушка безо всяких проблем, потому что такая нужна зрителю и читателю, проблем у всех хватает своих.

Этому меня научили еще в бытность в модельном агентстве, а потому и на студии я никому не показывала, что голодна, что мне плохо или у меня что-то болит. А такое бывало часто. Чтобы иметь деньги на косметику или на дополнительные уроки, например по вокалу, приходилось отказывать себе в обеде, а ужинать на каком-то приеме.

Я так старательно занималась, пытаясь схватить все, что только можно, все запомнить и усвоить, чтобы потом применять на площадке, что надо мной иногда даже посмеивались. Но большей частью все мои новые знания совершенно не требовались, потому что нас чаще использовали в качестве красивых кукол на праздниках, когда мы приветственно размахивали руками, стоя на разных платформах в качестве живых декораций.

Тогда мне казалось, что судьба состоялась, ведь я в Голливуде, имею контракт на целых полгода! О… я им за полгода такое покажу… такое покажу… Все просто сойдут с ума от возможностей новой актрисы Мэрилин Монро, бывшей Нормы Джин! Меня завалят предложениями ролей, я не буду успевать учить тексты сценариев, придется бегать с одной съемочной площадки на другую, чтобы сниматься везде.

Мне и в голову не приходило, что может быть иначе, ведь была же я нарасхват у фотографов, иногда действительно приходилось бегать почти бегом, чтобы успевать сняться у всех желающих. Я фотогенична и не боюсь объектива, я научена красиво ходить перед камерой, принимать грациозные позы, оставалось только научиться играть, и все в порядке.

Боже, какая наивность и самоуверенность! Таких, как я, десятки, даже более красивых и умевших двигаться, не менее уверенных в том, что именно их завалят предложениями ролей. И стоять перед кинокамерой оказалось вовсе не то, что перед фотокамерой. С фотографом у нас тут же устанавливались приятельские отношения, а я даже в свете прожектора была одна. А здесь камера наезжала на целый десяток девушек, и среди них нужно выделиться.

Огромное впечатление произвела одна реплика, она была брошена раздраженным режиссером не мне, а девушке, стоявшей впереди:

– Ну что за пустые глаза! Вы способны о чем-то думать, когда находитесь перед камерой, или в Вашей голове одна вата?! Мысль, где, черт возьми, мысль в глазах?!