Принцесса Диана - Боль любви. Мэрилин Монро, принцесса Диана

Сейчас я вдруг поняла, что все мои помощники и наставники низвели меня до подобного состояния! Я ничего не могу сама! Нет, я могу жить, даже играть, но для всего мне нужно чье-то одобрение, чья-то поддержка, чье-то наставление.

Док, это страшно, Вы даже не представляете, насколько это страшно! В кого я превращаюсь – в куклу-марионетку или в мамино подобие?!

Наверное, потому вот эти пленки, попытки рассказать о себе, разобраться без чьих-либо вопросов, указаний, наставлений возрождают меня. Вы первый, кто поверил, что я смогу. Когда-то в меня поверила мисс Снайвли, но это было так давно…

Я должна все это обдумать, осознать. Сама, Док, сама!

Мама переехала в клинику, я осталась одна. Мне очень хотелось начать новую, совсем иную, чем до сих пор, жизнь.

Оставались две препоны – мой муж Джимми Догерти, который вот-вот вернется и прервет мою карьеру фотомодели, и моя мечта стать киноактрисой, даже звездой.

Однажды я поделилась этими проблемами с мисс Снайвли. Та согласилась, что, если хочешь попасть на киноэкран и стать звездой, нужно решиться и многим пожертвовать, а еще быть готовой к немалым трудностям. Трудностей я не боялась, жертвовать была готова, оставалось решиться.

– Я не могу просто развестись с Джимом, это будет нечестно.

– Но и оставаться с мужем ты тоже не можешь, Норма Джин. Супруг не позволит тебе сниматься, а ты уже привыкла и к вспышкам камер, и к вниманию, и пусть и к небольшим, но свободным деньгам. Представь, что снова придется ожидать возможности купить себе новые чулки и ходить в них целый сезон…

Мисс Снайвли была права и неправа одновременно. Разведясь с Джимом и пустившись в свободное плаванье в Голливуде, я большую часть года была вынуждена вообще ходить без чулок, потому что не имела денег на них даже раз в сезон. И сыта не бывала неделями, а деньги имела крайне редко и совсем крошечные, пока не стала получать зарплату на студии.

Но она была права в том, что я уже не могла быть прежней, не принимала жизнь в семье Догерти, какую вела мать Джимми Этель. Нет, из меня никогда не получилась бы добропорядочная миссис Догерти, я бы испортила Джиму жизнь.

Зато появилась зацепка: на голливудских киностудиях предпочитают не связываться с замужними женщинами, опасаясь беременностей. Конечно, это смешно, потому что до актрисы мне было так же далеко, как и до роскошных особняков владельцев студий Голливуда, но я ухватилась за эту зацепку и отправилась оформлять развод в Лас-Вегас, где сделать это было совсем нетрудно, даже в отсутствие мужа.

Отсутствие Джима тоже стало своеобразным козырем. Война закончилась, он был не столь уж нужен на флоте, мог бы и вернуться, но Джим явно не торопился. Когда симпатичная молодая женщина страдальческим голоском сообщает, что хотела бы развестись с супругом, который не торопится к ней, предпочитая где-то там других, у судей возникает желание защитить малютку.

Единственный вопрос:

– Вы намерены жить в нашем штате?

Я не намерена, и почему судья спросил, не знаю, может, потому что разводить тех, кто бывает в их штате наездами, нельзя, а может, просто имел какие-то виды… Я сделала честные глаза:

– Да, я сняла квартиру и поселюсь в Лас-Вегасе, мне здесь нравится.

Вообще-то после такого заявления меня следовало отправить к мужу под присмотр в наручниках, потому что Лас-Вегас не то место, где молодые женщины ведут себя образцово, но судья, видно, привык ко всему, кивнул.

Оставалось только дождаться положенного времени, чтобы получить документы о разводе, мне не стали его затягивать. Это существенно, потому что Артуру пришлось ждать немало времени, пока его развели с женой. Я знаю многих, кто долго добивался нужного решения даже в Неваде. Но мы с Джимом не столь важные особы, чтобы насильно удерживать в браке.

И словно чтобы я не передумала, в Лас-Вегасе произошло событие, словно подсказавшее мне будущий успех.

В Лас-Вегасе снимал какой-то фильм (я не удосужилась поинтересоваться какой!) Рой Роджерс. В ожидании документов от нечего делать я много времени проводила на улицах, глазея на красивую жизнь и на киносъемки. И в какой-то момент окружающие приняли меня за актрису, попросив автограф. Я объяснила, что никакого отношения к кино не имею, не поверили, парни даже обиделись, решив, что набиваю себе цену. Пришлось расписываться даже на их ковбойских шляпах!

А потом меня позвали на родео, и мы пошли обедать большой компанией, в которой был и король ковбоев Рой Роджерс, который тоже принял меня за актрису, пусть и начинающую. Когда Рой разрешил мне прокатиться на его лошади, я почувствовала, что взлетаю к небесам. Обожаю его фильм «Под западными звездами»! Тогда Рой был кумиром всей Америки.

Король ковбоев поил нас своим фирменным коктейлем, правда, я просила не наливать в мой стакан «Гренадера», надо мной смеялись, потому что без «Гренадера» остаются только кола и лед.

К вечеру я не сомневалась в своем великом будущем, в том, что стану звездой, непременно стану, а потому совесть из-за развода с Джимми Догерти меня уже не мучила. Пусть Джим простит меня, но ведь мы не любили друг дружку, вернее, любили, но как-то по необходимости. Мой муженек не страдал от тоски и ревности у себя на корабле, ведь он действительно не слишком спешил демобилизоваться даже после окончания войны. Мы развелись летом 1946 года, когда все, кто торопился к своим семьям, давно были дома.

Так я снова стала свободной. И снова одинокой, но теперь я таковой себя не чувствовала, моя мечта начала осуществляться, и некогда было страдать. Вернее, я страдала, но из-за другого.

У моего ухода из фотомодели в Голливуд была еще одна причина кроме опасности завязнуть в тягостной семейной жизни. Я примелькалась. Слишком много снимков для слишком большого количества журналов привели к тому, что мои лицо и фигура примелькались, перестали вызывать большой интерес у читателей. Нельзя все время фотографировать одних и тех же, предстояло либо уезжать из Лос-Анджелеса, чтобы начинать карьеру фотомодели в другом месте, либо пробовать себя в кино.

Я выбрала второе, все-таки это была моя мечта, к тому же в Лос-Анджелесе Голливуд.

О Голливуде в следующий раз, это очень большой и серьезный разговор.

Голливуд

Голливуд… Это самое непостижимое место на свете. В нем есть все: блеск и отчаянье, роскошь и откровенная нищета, чувства и фальшь, правда и ложь, невероятный успех и столь же сокрушительные провалы… Спросите любого актера, и он ответит, что в Голливуде никогда нельзя знать наверняка, что ждет тебя завтра. Все мечтают о славе и успехе, но никто не может быть уверен, что они надолго, если вообще будут.