Михаил Казовский - Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка…
Лермонтов вспыхнул.
— Я не понимаю, отчего? Вы же дали согласие на брак вашей дочери с Грибоедовым!
Князь пожал плечами.
— Ну, во-первых, пророссийские настроения десять лет назад были в Грузии намного сильнее. Во-вторых, Грибоедов был сановником высокого ранга — действующим министром. В-третьих, Нино умоляла меня об этом… — Он сделал паузу. — Вы не обижайтесь, Михаил Юрьевич, с вами по-другому…
— Можно обвенчаться и без согласия родичей!
Александр Гарсеванович хмыкнул.
— Можно, но не советую. Здешние законы суровы. Избежать последствий вам удастся, только скрывшись с ней в России. Но такой исход чреват для вас обвинением в дезертирстве.
— Меня, должно быть, скоро переведут в Петербург.
— Когда переведут — поразмыслите об этом отдельно.
Весь дальнейший путь до усадьбы Лермонтов молчал. Князь рассказывал о своей службе при Барклае-де-Толли, анекдоты о войне 1812 года, но он не слушал. Повторял про себя: «Вот назло, назло украду Майко и женюсь на ней. Не боюсь я ни Дато, ни князя, ни ее родных. Всем утру нос! Навек запомните, кто такой Маешка. Я для вас, видите ли, не знатен и не богат. Зато она влюблена в меня. Этого достаточно».
В усадьбе всадники поблагодарили друг друга за компанию. Чавчавадзе пошел отдохнуть до обеда, а Лермонтова встретили внизу Нино и Като. Младшая подошла с большой красивой тетрадью в золотом переплете.
— Дорогой Мишель, у меня к вам просьба. Напишите что-нибудь мне в альбом. Я была бы счастлива.
— С удовольствием.
Он взял тетрадь и поднялся к себе в комнату. Постоял у раскрытого окна, глядя на деревья, газоны, цветники, сбросил мундир. Сел, достал перо и чернильницу, покусал губу. Вспомнил голубые глаза Като, как она вчера пела, и решительно начал:
Слышу ли голос твой,Звонкий и ласковый,Как птичка в клетке,Сердце запрыгает;Встречу ль глаза твоиЛазурно-глубокие,Душа им навстречуИз груди просится,И как-то весело,И хочется плакать,И так на шею быТебе я кинулся.
Он рассмеялся и бросил перо. Рифмовать не хотелось. И так сгодится.
Но потом подумал и сочинил еще одно четверостишие:
Как небеса, твой взор пылаетЭмалью голубой,Как поцелуй, звучит и таетТвой голос молодой.
Нет, сегодня стихи не идут. Мысли о Майко. И разыгрывать влюбленность в Като совершенно не хочется. Может быть, чуть позже.
Лермонтов лег, закрыл глаза и представил себе Майко. Предки чернокнижники? Шутка или правда? Но глаза у нее действительно гипнотические. Впрочем, его предок, Томас Лермонт, тоже был ясновидящий. Магия на магию, колдовство на колдовство. Кто победит?
Он незаметно уснул и проснулся, услыхав голос за дверью:
— Михаил Юрьевич, мосье Лермонтов, вас хозяева ждут обедать.
— Хорошо, спасибо, иду!
Наспех приведя себя в порядок он сбежал по лестнице. Извинился за опоздание. Все семейство уже располагалось за столом, Майко и Давида не было. Михаил сел на свое место.
— А где мой альбом? — обратилась к нему Като.
— Ой, забыл наверху! Я стихи вписал.
— Сгораю от нетерпения. Можно послать слугу.
— Да к чему такая поспешность? Принесу альбом сразу после десерта. Вы уж простите: нынче вдохновения не было и писалось вяло.
— Отчего же не было? Утомились прогулкой?
— Нет, прогулка мне понравилась. Здесь у вас такие красоты! Грех не любоваться.
Во время еды обменивались ничего не значащими репликами. Лермонтов размышлял: как Майко дойдет до беседки, если не вышла к обеду? Кто-нибудь увидит и сразу что-то заподозрит. Лучше ему не ходить вовсе. Впрочем, не ходить невозможно! Этим вечером он, должно быть, уже уедет. Чавчавадзе — милые люди, но пора и честь знать. «Маскерад» прочитан, местное вино по достоинству оценено, задерживаться нет резонов. А Майко оставить записку. Положить в беседке под камушек, как договорились. Он уедет — она прочтет. Гипнотический сон прошел. И жениться не нужно. Глупость какая — жениться! Как такое в голову могло прийти? Явно — гипнотическое внушение.
Он повеселел. Так всегда у него было: неопределенность терзает, трудно сделать выбор и на что-то решиться — и вдруг решение найдено. Сразу падает гора с плеч, сразу — облегчение, мир, покой в душе и хорошее настроение. Не доев десерт, сбегал в свою комнату и принес альбом. Прочитал стихи. После слов: «Так на шею бы тебе я кинулся» — осторожно добавил: — Ну, конечно, по-дружески.
Завизжав от восторга, Като воскликнула:
— Какая прелесть! — И сама кинулась, обняла за шею. Потом заметила: — Я, конечно, тоже по-дружески, правда?
Все засмеялись.
Князь сказал:
— Мы с моим покойным зятем Александром Сергеевичем Грибоедовым, породнившись, объединили наши коллекции оружия. Хочу, Михаил Юрьевич, сделать вам подарок. Окажите честь, осмотрите коллекцию и возьмите на память любую вещь.
Лермонтов слегка растерялся.
— Я не смею, Александр Гарсеванович. То есть коллекцию осмотрю с удовольствием, но коллекционное оружие взять не смогу.
— Нет уж, сделайте одолжение, Михаил Юрьевич. Вы своим отказом меня обидите. На Кавказе не принято отказываться от подарка.
— Ох уж эти кавказские порядки! Право, мне неловко.
Нина пришла на помощь.
— Русские любят, чтобы им дарили сюрпризом. Надо пойти навстречу, папа́. После осмотра коллекции мы вдвоем посоветуемся и решим, что преподнести гостю.
Глядя на любимую дочку, старший Чавчавадзе кивнул.
— Хорошо, пусть так, я не возражаю.
Закончив обед, мужчины перешли в библиотеку, где на стенах висели сабли, кинжалы, пистолеты и старинные ружья. Большинство — с дорогим чернением, кованные серебром и золотом, на многих — драгоценные камни. У Лермонтова загорелись глаза, он стоял совершенно завороженный.
— А? Что скажете, Михаил Юрьевич?
— Настоящие сокровища, Александр Гарсеванович.
Князь, как умелый гид, подробно рассказал почти о каждом из экспонатов — где, когда, кем добыт или куплен.
— А вот эти мне достались от Грибоедова, — продолжил хозяин. — Часть он привез из Персии, часть из Дагестана, часть ему подарили казаки после их набегов на аулы чеченов. Нина была права: мы решим с ней вдвоем, что достойно стать подарком восходящей звезде литературной России, новому Пушкину.
— Оставьте, дорогой князь, я сейчас сгорю со стыда.
— Нечего стыдиться своего таланта. Им гордиться надо. Потому что талант — дар Божий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});