Фредерик Бейли - Миссия в Ташкент

Капитан А. Г. Брюн из королевской датской артиллерии, будучи в Ташкенте, делал все, что в его силах, чтобы облегчить страдания бедных австрийцев. В его книге «Трудные времена» перечисляются душераздирающие случаи их страданий и описываются трудности его общения с русскими при попытках помочь им. Он также описывает свой собственный арест, и содержание под стражей и постоянное ожидание расстрела, когда его товарищ — мистер Клеберг, швед, выполнявший подобную миссию для немецких военнопленных, на самом деле был взят из камеры и расстрелян.

Перенесенные этими военнопленными кошмары были описаны одним из них — Густавом Кристом. В бараке, полном заключенных, находилось двести восемьдесят человек, умиравших от тифа. Он также описывает чудодейственный эффект среди военнопленных, как моральный, так и физический, который производил визит Датской комиссии к ним. В момент нашего прибытия многие военнопленные были уже перемещены в Сибирь, в то время как около сорока или пятидесяти тысяч военнопленных умерло, и летом 1918 года тридцать три тысячи оставалось еще в Туркестане. После большевистской революции все военнопленные были освобождены. Что попросту означало открытие ворот лагерей, и прекращение выдачи питания.

Военнопленные неожиданно оказались предоставленными самим себе. Вначале во многих случаях условия у них оказались гораздо хуже, чем когда они были заключены в лагерях. Один офицер рассказывал мне, что он в это время вынужден был питаться черепахами.

Многие бывшие военнопленные устроились на работу батраками к местным землевладельцам — русским и сартам. Иногда казалось, что все военнопленные чехи были музыкантами, так как во всех кафе играли чешские оркестры, как это мы могли видеть в далеком Андижане. Где они при этом доставали свои инструменты, было загадкой. Также на улицах можно было видеть просивших подаяние военнопленных. Какая-то их часть заняла места солдат русской армии, которые исчезли или погибли в войне или революции. Они женились на вдовах или брошенных женах и начинали заниматься сельским хозяйством или бизнесом. Многие из бывших военнопленных надолго поселялись в Туркестане.

Однажды произошла забавная сценка в Римско-католическом кафедральном соборе. Поляк — австрийский военнопленный — собрался жениться на ташкентской барышне, и вдруг один из его товарищей встал и заявил, что у жениха уже есть жена в Австрии. Священник остановил церемонию бракосочетания.

Густав Крист описывает, как некоторые бывшие военнопленные стали заниматься серьезным промышленным производством и испытывали чрезвычайные трудности такой деятельности при советской системе правления.

Пока капитан Брюн пытался, как мог, облегчить участь возможно большего числа австрийцев, швед мистер Клеберг с двумя помощниками выполнял ту же работу для немецких военнопленных, которых насчитывалось около трех тысяч. Кроме этого лейтенант Циммерман, сам военнопленный, бесстрашно предпринимал попытки удержать этих немцев под контролем в состоянии порядка, а также предотвратить их вступление в Красную армию. Он даже выпустил воззвание, запрещающее немецким военнопленным поступать на службу в Красную армию и грозящее наказанием тем, кто все-таки это сделает. Наказание обещано было в Германии впоследствии, если они когда-нибудь вернутся туда. Это воззвание было утаено от военнопленных советскими властями.

На большом военном параде в Ташкенте можно было увидеть подразделение численностью приблизительно в шестьдесят немцев, элегантно одетых в черную кожу, под командованием бывшего старшего сержанта со свирепыми усами. Во всех отношениях они были на голову выше других солдат на параде. Бывало, я слышал немецкие слова «Интернационала», который они пели, маршируя. Последние слова они повторяли с огромным энтузиазмом «Und International das macht das Menschenrecht» — «С Интернационалом воспрянет род людской».

С нашей точки зрения, было чрезвычайно важным контролировать этих бывших военнопленных, так как если Циммерман и другие немцы сделают свое дело, то их организованные отряды смогут вторгнуться в Северный Афганистан с возможно чрезвычайно убийственным эффектом для нас в деле ведения войны. Было установлено, что эмир Афганистана согласился присоединиться к Центральным державам во вторжении в Индию, если сформированные отряды оговоренных сил будут введены в Афганистан. Эта опасность показалась нам неминуемой и чрезвычайно серьезной, когда мы узнали, что в Россию были срочно посланы немецкие агенты с целью организации этих военнопленных, чтобы на самом деле захватить Астрахань. И только прерванное железнодорожное сообщение между Ташкентом и центральной Россией предотвратило появление этих агентов в Туркестане.

Давление, оказываемое Тредуэлом и мною на Дамагацкого с требованиями контролировать этих немцев, не добавляло нам популярности у него.

Тредуэл вполне законно негодовал, когда мать переводчика, переводившего его разговор с Дамагацким, в котором он требовал от Дамагацкого контролировать военнопленных, рассказала на следующей день в парикмахерской  миссис Ноевой о чем они говорили. Информация такого рода не делала немцев более дружественными, а война, которая оправдывала любые акты насилия, продолжалась. Однажды я встретился в приемной комиссариата иностранных дел с Циммерманом. Я уверен, что он должен был знать, кто я, но он не стал со мной разговаривать.

Дамагацкий сказал нам, что невозможно поддерживать контакты со всеми военнопленными после их освобождения, хотя они пытаются создать бюро, в котором они все должны будут зарегистрироваться, но они имеют информацию только о двадцати шести тысячах, в то время как установлено, что в стране имеется на несколько тысяч больше освобожденных военнопленных, с которыми связь утеряна. В любом случае, он сказал, не стоит опасаться, что эти военнопленные каким-то образом вооружатся и объединятся. Правительство надеялось увлечь их идеей революции и привлечь в Красную армию. Это делалось с большим размахом, хотя это прямо противоречило разного рода конвенциям, подписанным русским царским правительством. Капитан Брюн упоминает, что он получил подписанный Лениным, Троцким и Чичериным документ, запрещающий принимать на военную службу военнопленных и даже приказывающий увольнять уже принятых ранее. Туркестанское правительство отказалось ему подчиняться. Военнопленные не могут осуждаться за вступление в Красную армию, так как любое правительство в России, которое могло бы сменить советское, интернировало бы их до конца войны. Дамагацкий добавил, что все, кто не вступит в Красную армию, будут отправлены назад в Европу, как только Ашхабадский фронт будет «ликивидирован», что будет сделано, как он ожидает, в течение ближайших дней. Мне представилось, что если это будет сделано, то мы обнаружим этих людей, воюющими снова против нас, возможно, в Турции, и что такой ход событий надо было предотвратить любой ценой. Существовала также опасность, что мы обнаружим энергичных офицеров из бывших военнопленных, пробравшихся в Персию или Афганистан и присоединившихся к немцам, уже организовавшимся там под началом Вассмусса, Нейдермейера, фон Гентига и других, возбуждавших чувства местного населения против нас и даже организовывавших противодействие нам.