Леди мира. Автобиография Элеоноры Рузвельт - Элеонора Рузвельт
Еще мадемуазель Сувестр научила меня тому, что молодых людей можно сделать ответственными, только если возложить на них реальную ответственность. Она была уже дамой в возрасте, а мне исполнилось шестнадцать лет. Я отвечала за упаковывание и распаковывание как своих, так и ее вещей, когда мы отправлялись в путь. Я изучала расписание поездов, покупала билеты, делала все необходимые приготовления для комфортного путешествия. Хотя в первые дни замужества я отчасти утратила уверенность и способность заботиться о себе, позже мне было легче все это вспомнить благодаря поездкам с мадемуазель Сувестр.
Во Флоренции мы обосновались надолго. Весна во Флоренции – чудесное время, и мне показалось, что привкус античности свойственен ей больше, чем любому другому городу, который я посещала до этого. Я усердно читала Данте, и во время прогулок по городу мое воображение дорисовывало сцены из книги. И снова доверие мадемуазель Сувестр к американцам сделало мое путешествие уникальным. На следующее утро после нашего приезда она достала «Бедекер», открыла его и, прочитав описание Кампанилы Джотто, сказала: «Моя дорогая, я очень устану, если пойду с тобой, но единственный способ по-настоящему узнать город – пройтись по его улицам. Флоренция того стоит. Возьми с собой «Бедекер» и пойди осмотрись. Потом обсудим увиденное».
Итак, шестнадцатилетняя, более наблюдательная, чем когда-либо, и более чуткая к красоте, я отправилась на прогулку, чтобы в одиночестве посмотреть на Флоренцию. Невинность – это защита сама по себе. Мнение мадемуазель Сувестр подтвердилось целиком и полностью. Возможно, она поняла, что я не обладаю красотой, привлекательной для иностранцев, и смогу избежать их ухаживаний. В любом случае, каждый на моем пути был готов помочь. Даже когда я заблудилась в узких улочках и спрашивала дорогу, ко мне относились с величайшим уважением и почтением.
Из Флоренции мы отправились в Милан, а потом в Париж, где я снова пошла осматривать достопримечательности в одиночестве. А в Люксембурге я встретила всю семью Томаса Ньюболда, и они написали домой, что в Париже я гуляла без сопровождения!
Я вернулась в школу на некоторое время, а потом началось лето, вместе с которым пришло большое волнение, потому что Пусси приехала в Европу с семьей Мортимеров, и мы с тетей должны были вместе отплыть домой.
За две ночи до отплытия я остановилась у нее в Лондоне и впервые ощутила на себе ее эмоциональный кризис. В последующие годы мне предстояло не раз столкнуться с чем-то подобным. В тетю Пусси всегда были влюблены мужчины – не всегда это было мудро, но стабильно глубоко!
В тот конкретный момент ей казалось, что она навсегда расстается со своим счастьем, ведь ее разлучили с настоящим джентльменом. Я почти всю ночь не спала, слушая ее рыдания и уверения, что она прыгнет за борт, так и не добравшись до дома. Юная и романтичная, я провела большую часть пути домой, гадая, когда же тетя, наконец, решится, и наблюдала за ней так пристально, как только могла. Мы делили каюту на медленном пароходе Atlantic Transport Line. Настроение у Пусси было отнюдь не безмятежное, но к тому времени, как мы добрались до дома, она немного успокоилась.
Глава 3
Снова домой
Это лето было бурным. В один из дней Пусси рассердилась на меня. Она откровенно сказала, что у меня вряд ли когда-нибудь появится такой кавалер, как у остальных женщин в семье, потому что я – гадкий утенок. В довесок она рассказала мне несколько болезненных и печальных фактов о последних годах жизни моего отца. Это сочетание очень меня расстроило, и миссис Генри Пэриш-младшая, с которой я проводила время в Нортист-Харбор, старалась меня утешить как могла. Она изо всех сил развлекала меня, но я никого не знала в Нортисте и не умела ладить с местными молодыми людьми. Все здесь отличалось от школьной жизни в Англии, которой я тогда была поглощена.
Я хотела вернуться к учебе и дальше путешествовать по Европе. После долгих просьб и настойчивых требований мне наконец разрешили поехать, если я найду, у кого остановиться.
Я отправилась в Нью-Йорк, где Пусси и Мод помогли мне заказать первый длинный комплект у портного. Юбка волочилась по земле и была оксфордского серого цвета. Я ужасно ей гордилась.
Я попросила дьяконицу сопроводить меня на пути в Лондон и, оглядываясь назад, понимаю, что это был один из моих самых смешных и безумных поступков, потому что родственники впервые увидели дьяконицу, когда пришли проводить меня. Она выглядела респектабельно, но с тем же успехом я могла пересечь океан в одиночестве, потому что путь оказался нелегкий, а мы со спутницей не виделись до дня прибытия.
На маленьких кораблях фирмы Cunard, распространенных в те дни (кажется, мы плыли на «Умбрии»), тяжелый морской рейс подразумевал под собой, что пароходные кресла, если они вообще были, привязывали к перилам. На столах были полки, и во время ходьбы возникало чувство, будто поднимаешься в гору или, наоборот, спускаешься вниз.
Со времени первого путешествия я кое-чему научилась и, несмотря на морскую болезнь, всегда выходила на палубу и часами сидела, наблюдая за тем, как поднимается и опускается горизонт. Ела тоже по большей части там.
Мы с дьяконицей отправились в Лондон, в большой отель, представлявший собой караван-сарай. На следующий день я пошла в школу, аккуратно передав обратный билет и деньги на оплату гостиничного счета своей спутнице, о которой заботилась и которую редко видела. Ее целью было успокоить мою семью тем, что меня сопровождали должным образом.
В школе оказалось интересно как никогда. Мадемуазель Сувестр была рада моему возвращению, и в тот год я познакомилась с юной кузиной, которая только что поступила на учебу. Мистер и миссис Дуглас Робинсон привезли свою дочь Коринн и оставили ее с мадемуазель Сувестр. Коринн была младше меня и оказалась очень умной девочкой, которая вскоре завоевала интерес и уважение мадемуазель Сувестр. В легкой атлетике Коринн оказалась намного лучше меня и свое место среди девочек нашла быстрее, чем я.
Приезд в Лондон тети Коринн и дяди Дугласа очень меня радовал, ведь нам разрешалось иногда уезжать на выходные и часто в субботу днем, если поблизости находился наш родственник, который мог взять нас с собой. Я ездила в Лондон по крайней мере один или два раза, чтобы повидать тетю Коринн. Позже тетушка Бай тоже оказалась там.
Единственное, о чем я сожалела, – это что домой пришлось ехать до коронации короля Эдуарда VII, потому что все были в Лондоне, где дядя Тед собирался присоединиться к ним и выступить в
