Роже Вадим - От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда...
– Забудь о «Маленьком гении», – сказал я ему. – Я нашел то, что надо.
В течение часа я рассказывал ему о своем замысле. И убедил его.
– Согласен, – произнес он. – И название есть?
Название я придумал три месяца спустя. Думаю, неплохое название: «И Бог создал женщину…»
9Брижит не хотела, чтобы наш брак распался. Она всячески стремилась сделать мужа счастливым. Несмотря на постоянные размолвки, нам удавалось подчас испытывать былой пыл и нежность. Но я не обманывался по поводу этих миражей. И считал конец нашей совместной жизни неизбежным.
Существовала еще одна проблема, с которой я, увы, не был в силах сладить. Я меньше, чем прежде, хотел ее. И такая пассивность с моей стороны не имела оправдания, если учесть, что Брижит был 21 год и она была в расцвете красоты. Множество мужчин готовы были продать душу дьяволу, лишь бы оказаться вместо меня в ее постели. Думаю, Брижит была присуща та же астения на мой счет. После первых лет бурного влечения некоторые супружеские пары находят другие формы любви и гармонии. Я понимал, что переход к фазе духовных отношений у нас с Брижит невозможен. Для нее существовало только все или ничего.
Несколько лет назад она сказала одному английскому журналисту: «Если бы Вадим был ревнив, все бы, вероятно, уладилось». Ревность, конечно, может стать костылями для угасающей любви. Но лишь на некоторое время. Стремясь оттянуть развод, который приносит страдания, муж и жена расстаются врагами. А этого я не хотел никоим образом.
Разумеется, я ревновал. Но на свой лад, то есть никак это не демонстрируя. Вообще в таких делах я не пример для подражания. Я слишком далеко зашел в куртуазной игре в не-верность. Подчас мою позицию (состоявшую из целомудрия, а не безразличия) принимали за верх цинизма. Как, мол, может любящий муж позволять жене раздеваться на глазах всего мира, более того, отдавать ее другому мужчине и к тому же фиксировать это с помощью кинокамеры?
Мою ревность способна была вызвать не физическая измена, не обнаженное тело, а флирт, ложь, обман. Я страдаю, когда вижу обмен улыбками, прикосновение рук, даже если этим все и ограничивается. И в то же время меня ничуть не смущает, если посторонние глаза видят, как твоя любимая женщина принимает ванну.
Обнаженные актрисы на съемочной площадке меня нисколько не волнуют. Многие художники писали ню любимых женщин, выставляя затем картину на всеобщее обозрение. Какая разница между объективом камеры и кистью? А присутствие съемочной группы на площадке? В мастерских Ренуара и Рубенса часто толпилось много народа.
Брижит переживала первый кризис взрослого человека. Она видела, что наша любовь на исходе. Ее судьба была у нее в руках, и она приходила от этого в ужас.
Однажды мы сидели на диване и слушали песенку Брассанса «Лошадка».
– Ты не любишь меня как прежде? – внезапно спросила она. – Что я тебе сделала?
Я вернул ей ее вопрос:
– Ты не любишь меня, как прежде? Что я тебе сделал?
Подумав немного, она ответила:
– Может быть мы в этом и не виноваты? – И добавила: – Когда умер Тино, я знала, что случится что-то ужасное. – (Соловья нашей консьержки съел кот комиссара полиции.)
Подобная логика сбивала меня с толку, и я смолкал.
Она продолжала:
– Помнишь случай с твоим обручальным кольцом? Это тоже был знак. Следовало тогда обратить внимание.
Брижит имела в виду таинственное исчезновение этого кольца. Я часто снимал его с пальца и крутил, играя. Однажды в кабинете продюсера фильма «Эта проклятая девчонка» оно свалилось на пол. В течение часа вся продюсерская часть на коленях искала пропажу. Тщетно. Оно испарилось. Год спустя, накануне того дня, о котором идет речь, скучая, я сидел в том же кабинете и дотронулся до ключа в одном из ящиков. И тут внезапно обнаружил кольцо. Оно оказалось на этом ключе и было незаметным на фоне меди замочной скважины. Но расценивать сие как знак небес я не решался. Брижит же была совершенно уверена в этом.
– Это был знак, – повторила она.
– Соловей и кольцо. Похоже на название китайской сказки, – сказал я.
– Или русской. Надо было послушаться бабушки и поостеречься русских. Мерзкий русский!
Она рассмеялась и поцеловала меня. Мы очень мило провели оставшийся вечер. Она курила сигарету. «Всегда потом, как в фильмах», – любила она говорить.
– Смешно слышать, – заметила Брижит, – что супруги, прожившие вместе много лет, прибегают к разным уловкам. А я наоборот – с годами, старея, становлюсь все более благоразумной.
– Тебе только 21 год.
– Действительно, не так уж много. И тем не менее дремлющая во мне буржуазность берет верх.
Она вздохнула.
Я не стал ей говорить, что ее буржуазность не мешала ей недавно в Риме в исступлении танцевать в «Каза дель Корсо»…
На заре – я имею в виду девять часов утра – меня разбудил звонок Рауля Леви.
– Ты еще спишь? – спросил он.
– Да.
– Ты сумеешь быстро собрать чемодан?
– Никогда не пробовал.
– Вот и попробуй. Я жду тебя в десять сорок на Восточном вокзале, перрон 12, поезд на Мюнхен.
Последовала долгая пауза.
– Повтори, – сказал Рауль.
– Поезд на Мюнхен, – произнес я.
– Прекрасно. Только не опаздывай. Он повесил трубку.
– Что ты делаешь? – спросила Брижит, не успев продрать глаза.
– Собираю чемодан.
– Чемодан?.. Почему?.. Я была вчера такая хорошая.
– Я не ухожу. Я еду в Мюнхен.
– Если ты не уходишь, как же ты доедешь до Мюнхена?
– Рауль ждет меня на вокзале.
– Почему?
– Не успел его спросить. Слишком хотелось спать.
– Едешь в Мюнхен, сам не зная зачем? Ну и психи же вы все!
Она повернулась на другой бок и уснула. Я встретил Рауля на вокзале.
– Как бы ты отнесся к мысли снять цветной, широкоэкранный фильм? – спросил он.
Я ушам своим не верил. В то время во Франции сочли бы чудом, если бы 26-летнему молодому человеку доверили постановку полнометражного фильма. А уж о цветном широкоэкранном фильме и мечтать нельзя было. А я втайне часто думал об этом. У меня были свои взгляды относительно использования цвета и широкого экрана.
– Пошли, в вагоне все узнаешь.
Он подождал отправления поезда и только после этого рассказал.
– «Каламбия» дает мне деньги на цветной широкоэкранный фильм при условии, если мы снимем в нем Курта Юргенса. Мы едем в Мюнхен, чтобы с ним поговорить.
– И в какой роли?
Тремя главными персонажами картины были три брата: пятнадцати, двадцати и двадцати пяти лет. На эти роли актеры уже были выбраны. Младшего должен был играть Пужули (мальчик из «Запрещенных игр» Р. Клемана), среднего – Трентиньян и старшего – Кристиан Маркан.
Курт Юргенс был крупной «звездой» международного класса, и ему перевалило за сорок. Я просто не представлял себе его рыбаком из Сен-Тропе, с его немецким акцентом.
– Можно превратить фильм в бурлеск, пригласив на роли братьев Лаурела и Харди, – предложил я.
– Ты прав. Юргенс не годится на роль одного из братьев.
Он был огорчен, но не сдавался. На первой остановке в Саарбрюккене я снял с полки чемодан. Рауль схватил меня за руку.
– Есть идея. Ты разработаешь персонаж богатого судовладельца. Его и сыграет Юргенс.
– Он никогда не согласится на второстепенную роль.
– Невозможно – не французское слово.
– Ты бельгиец, а я наполовину русский, – заметил я.
Он засмеялся, и я остался в поезде.
В Мюнхене он запер меня в «люксе» роскошного отеля, снабдив икрой, семгой и водкой до отвала. А в качестве премии – фотомоделью Марией, которая была также секретарем-машинисткой, и мы за два дня закончили новый вариант сценария.
Курт Юргенс принял нас с обычной вежливостью и радушием в своей роскошной баварской вилле рядом с озером в нескольких километрах от Мюнхена.
Он только что подписал крупный контракт с одной из голливудских компаний, но собирался в Калифорнию лишь летом.
– Я прочитаю рукопись вечером, – пообещал он. – Если соглашусь, то сумею вам выделить четыре недели в мае.
На другой день он позвонил и сказал, что согласен.
– Видишь, бывают чудеса на свете. В них надо только верить и провоцировать. Таким даром обладают далеко не многие.
Во время съемок в Ницце я спросил Курта, почему он согласился на второстепенную роль у режиссера-дебютанта после работы у мэтров мирового кино.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Король Фарук (1920–1965) – бывший король Египта, свергнутый с престола в 1952 г.
